Так бы и стоял, глядя с
тоскливым взглядом на спортсменок, коим я приходился по плечи, если
сзади не раздался знакомый голос, да ещё и заговоривший на том
диалекте, которым пользуются обитатели Реверса рядом с нашей
базой.
– Аюда ми, Шана ун
Сол.
«Помогите мне, Шана и
Сол».
Я резко обернулся, увидев
своего шефа.
– Сан Саныч!
Тот улыбнулся и звякнул ногтями
по пол-литровой бутылке водки:
– Я слышал, врачи не
запретили.
– Вроде нет. А вы какими
судьбами?
– Да как бы это сказать, Юра? Я
за тобой, – ещё шире улыбнувшись, произнёс начальник.
– Расплачиваться будете? –
влезла в нашу встречу кассирша, и я быстро выложил на ленту
нехитрый набор. Шеф сунул бутылку в мои покупки с хитрой фразой:
«Ещё должен будешь». Но спорить я не стал, уж очень было любопытно,
что он хотел от меня.
Вскоре кассирша пропикала
товары, сунула чек и процедила сквозь зубы: «Спасибо за
покупку».
– Пойдём, сядем в моей машине.
Автопилоту наливать не будем, а сами хряпнем, – деловито изобразив
из себя дачника, радостно пропившего дачу, и хлопнув в ладони,
произнёс шеф. – За мной.
Я сунул бутылку в пакет и с
улыбкой пошёл следом. Было ощущение какой-то неправильности и
наигранного ребячества. Ну, не будет начальник пить прямо на ходу,
как алкаш с похмелья.
Но шеф в самом деле повёл на
подземную парковку. Спустившись, повёл в угол, где стоял его
новенький автомобиль.
– Здравствуйте, Александр, –
мягко заговорила машина и добавила: – Вы с пассажиром?
– Да.
Двери щёлкнули замками.
Вспыхнула подсветка.
Шеф плюхнулся за руль и
дождался меня, а потом поглядел на служебный экран. Управляющий
машиной искусственный интеллект сразу же начал отслеживать взгляд,
отчего по экрану забегал курсор, а окна стали сменять друг друга. Я
ожидал, что тронемся с места, но вместо этого шеф
заговорил:
– Извини, в штаб далеко вести,
а времени мало, весь день по пробкам убьём почём зря. Введу тебя в
предварительный курс дела прямо так.
Он замолчал на секунду,
потянувшись между креслами за небольшой папкой.
– Вот. Узнаёшь?
Из папки на свет появилась
распечатка фотографии темноволосой девчонки лет пятнадцати. Под
глазом у неё виднелся большой кровоподтёк, на лбу несколько больших
ссадин, а ещё опухла разбитая губа. Карие глаза глядели устало, но
с какой-то искрой в глубине. Наверное, надеждой на некое
чудо.