– Да кто тебя туда тащил?! – прорвался я с трудом сквозь его рык. – Ну и напился!.. Ну и ушел!.. Да кому какое дело с кем и куда?! Это ты жених, а я – человек вольный!.. Пойду-пойду, и, кстати, туда же, куда и ты сейчас… Все, до встречи…
Я так и не понял: перед кем и за что ему было неудобно. Разбираться не стал, чтобы не нагружать больше больную голову, просто оделся и побежал на трамвай…
I
Оказался я снова у Графа недели через две с половиной. Может быть, через три: сейчас уже не упомню точно. Собирался заглянуть, разумеется, раньше, но все мы знаем, как опасно давать обещания повидаться со старым приятелем. Но восьмого ноября я проснулся в его квартире. На кухне, на раскладушке, с тяжелой головой и измученным сердцем. И, что существенно, попал я на это лежбище отнюдь не по своей воле. Однако – давайте изложу по порядку.
В осенний день, 7 ноября 1971 года, я оказался на юбилее Якова Семеновича Смелянского. Мишкиного отца, видите ли, угораздило родиться именно в один день с Великой Октябрьской социалистической революцией. Но только на четыре года позже. Так что, когда он только еще собрался праздновать свои пятьдесят, «Софья Власьевна» (вы, наверно, не помните… не знаете… но так шифровали Советскую власть в телефонных переговорах), эта пышная дама, уже сползала к пенсии. Да только мы тогда еще об этом не подозревали. И сама она считала себя бабой в самом соку, собираясь жить чуть ли не вечно.
На семейный праздник я попал совершенно случайно. На демонстрацию я, естественно, не пошел. В школе таскался из любопытства, да еще на первом курсе поперся сдуру. А после – нет, ни за какие коврижки. Комсомольским кнутом надо мной могли размахивать, пока у них не отвалятся руки, но мне до того не было никакого дела. Политика – политикой, а физика – физикой, и мешать их немыслимо. Во всяком случае, так представлялось мне в студенческие годы.
И в то утро я проводил мать на улицу – ей, как заведующей медсанчастью, непременно надо было показаться и своим врачам, и своему директору, – а сам сел за стол рассчитать схемку стабилизатора. Колесов, доцент нашей кафедры и мой научный руководитель, велел поменять усилитель на нижнем тензодатчике: не нравилось ему, что больно уж гладко ложатся точки на прямую. Не верил человек в линейные зависимости, и, между прочим, совершенно справедливо…