– Да что мы можем против драконов-то?
Спалят и вся недолга! И не важно, драконы-оборотни они или просто
наездники, – выкрикнул кто-то из враз загомонившей толпы.
– И что, впустить их тогда?!
– Так не впустим, сами войдут, только
обозлятся от неуважения, – сказал Лонтог, не то, чтобы возмутитель
спокойствия и конкурент за пост старейшины, во власть особо не лез,
но если имел свое мнение, то обязательно его высказывал, и люди к
нему прислушивались.
Выступал Лонтог да еще как
оппозиционер в отношении решений старосты нечасто, но по
действительно серьезным вопросам и Талман предпочитал этим мнением
не пренебрегать. Тем более, что Лонтог чаще всего говорил
действительно здравые вещи, которые следовало принять во внимание и
реализовать для всеобщего блага.
Но вот нынешние его слова были очень
уж спорными, хотя опять-таки до омерзения логичными.
– А ежели забрать кого захотят?! – не
сдавался Талман.
– И в этом случае мы ничего не сможем
сделать. Будь то культисты, дрались бы до последней возможности,
ибо они точно за жертвами приходят, а драконы неизвестно зачем
заявились, может и не нужен им никто, а мы их сразу бить вздумали…
Ну а ежели захотят взять – возьмут все равно, только спалят
остальных зазря. Не выстоять нам против таких существ. Не с нашими
возможностями…
На площади повисла тревожная тишина.
Женщины прижимали к себе детей, а мужчины выглядели потерянными
из-за своей полной беспомощности перед новой, неизвестной и
непреодолимой угрозой.
– Подходят… – донесся громкий шепот
Дранта, продолжавший выполнять роль наблюдателя.
Женщины подхватив детей снова
скрылись в хижинах, а мужчины с безнадежной решимостью, вооружились
и начали занимать свои места по боевому расписанию на стене.
И вот они появились. Двое в
серо-белых и красных с черным доспехах. Белокожий довольно высокий
и массивный мужчина и обычная с виду женщина с не менее привычной
красной кожей и белыми с серебром волосами.
Талман, разглядывая незваных гостей и
дивясь белой коже мужчины, что лишний раз говорило в пользу того
что он не человек, все никак не мог решиться с тем, как поступить:
дать бой или впустить незваных и непонятных гостей. Слишком много
зависело от его решения.
Тут он увидел, что белокожий стал
проявлять признаки неудовольствия, даже раздражения, что-то сказал
своей спутнице, а значит чувствует в себе достаточно силы, чтобы не
пасовать перед целым селением с тремя десятками защитников.