На моё счастье минут через десять в палату заглянула санитарка,
другая уже, правда. А не та, что поила меня из чайника.
— Проснулась уже? Ну и умница! Хочешь чего? Может по нужде? Ты
не стесняйся-то, говори.
— Пить хочу... И пи́сать тоже. — я чувствую, что краснею. А
голос-то у меня очень молодой, хоть и хриплый немного.
Санитарка тут же засуетилась, забегала. Приволокла мне
эмалированную кружку холодного подслащёного чая, одновременно
подсовывая железное судно мне под задницу.
— Ты пи́сай, девонька, не стесняйся, я вынесу опосля-то.
Доктор-то как разрешит тебе вставать, то тогда уже сама по
нужде-то. А пока ты зови, ежели чего надо-то.
— Спасибо!
Дико краснея и мучаясь с непривычки, кое-как смог пописать.
Смогла... Дождавшись, когда я облегчусь, санитарка выдернула из под
меня судно, одновременно ловко подтирая мне между ног тряпкой,
показывая большой опыт и сноровку. А потом, когда я допил чай,
забрала кружку и судно и вышла.
А я опять остался один. Точнее, осталась. Надо привыкать думать
о себе в женском роде.
Твою ж мать! Ещё же и месячные у меня будут теперь! Бля-а... Ну
почему я не мог попасть просто в парня, раз уж попал куда-то. Ещё и
спросить забыл, точнее забыла, где это я. Ладно, потом
спрошу...
А вообще, как так вышло, что я тут оказался? В обоих смыслах. И
как она в больнице, и как я в её теле.
По ходу, я убился тогда, грохнувшись с размаха затылком об
замёрзший асфальт...
Уже почти привычно задавил снова накативший приступ паники.
... Так, я там, скорее всего, умер. И моё сознание, или может
душа, как-то вселилось в это тело. А она, хозяйка этого тела,
как-то тоже, получается, погибла. Не просто же так голова вся в
бинтах.
Но в памяти лишь какие-то отрывки бессвязные. И больше ничего.
Ни кто она такая, ничего вообще. Одни ощущения.
Задумавшись, я и не заметил, как слегка приоткрылась дверь. В
себя пришёл от крика в коридоре и каких-то шлепков.
— Ах ты ж негодник! За девкой он подглядывает!
Твою же мать! Дверь в палату приоткрыта, там санитарка хлещет
тряпкой какого-то парня в больничном халате, а я, как последний
дурак, ну то есть дура, дура конечно же, лежу на кровати в одной,
задранной почти до самой жопы, ночнушке.
Инстинкт сработал раньше, чем голова успела сообразить.
Завизжав, сам такого не ожидал от себя, я натянул рубашку чуть
не до пяток и нырнул под одеяло. Нырнула...