Мысль об этом убивает меня.
Я встаю. Начинаю ходить по комнате до тех пор, пока не чувствую себя достаточно уверенно, чтобы продолжить чтение. Затем я делаю глубокий вдох.
И переворачиваю страницу.
Что-то начинает во мне бурлить.
Что-то такое, во что я никогда не смела вникать, что-то, в чем я боялась себе признаться. Какая-то часть меня хочет вырваться из клетки, куда меня посадили, бьется в двери моего сердца, рвется наружу.
Рвется на свободу.
Изо дня в день я чувствую, что переживаю один и тот же кошмар. Мне хочется кричать, биться, размахивать кулаками, но мои голосовые связки перерезаны, на моих руках – тяжелый груз, словно их закатали в бетон, я кричу, но меня никто не слышит, никто мне не поможет и не вытащит из смертельной западни.
Мне всегда приходилось подчиняться, унижаться, превращаться в безвольную клянчащую тряпку, чтобы всем остальным было хорошо и приятно. Мое существование превратилось в битву с целью доказать, что я безвредна, что никому не угрожаю, что я могу жить среди людей, не причиняя им боли.
Как же я устала устала-устала-устала, и иногда я так злюсь.
Не знаю, что со мной происходит.
– Господи, Джульетта, – с трудом выдыхаю я.
И падаю на колени.
– Немедленно приготовьте транспорт.
Мне надо вырваться отсюда. Сейчас же.
– Простите, сэр. То есть слушаюсь, сэр, разумеется… но куда?..
– Мне нужно проинспектировать контролируемые территории, – отвечаю я. – И я должен закончить поездку до обеда.
Это так и вместе с тем не так. Но мне необходимо занять себя хоть чем-нибудь, лишь бы на время забыть о дневнике.
– Да, конечно же, сэр. Позвольте вас сопровождать?
– В этом нет необходимости, лейтенант. Тем не менее благодарю вас.
– Я… с-сэр, – запинается он. – Разумеется, счастлив оказать вам…
Боже праведный, все-таки надо держать себя в руках. Я никогда не благодарю Делалье. Похоже, я его чуть до инфаркта не довел.
– Я буду готов через десять минут, – обрываю я его.
Он смущенно замолкает. Затем я слышу:
– Слушаюсь, сэр. Спасибо, сэр.
Я зажимаю рукой рот, отпуская клавишу интеркома.