Парень похож на наркомана. Глаза блестят, рот нервно сжат. Волосы отросшие. Из таких лохматых ничего путного не выходит.
– Денег у меня нет, и приятелей, вроде тебя, тоже, – так же медленно произнес мужчина.
– Вадим Иванов. Родной город: Симферополь. Окончил военно-морское училище имени Нахимова в Севастополе. Один из двадцати двух курсантов, участвовавших в проекте «Гидра».
Он не заметил, как воздух стал горячим и начал обжигать сухую, потрескавшуюся кожу рук. Откуда только этот мелкий щенок знает?
«Иванов. Ха! Все двадцать два были Ивановы. Только имена оставили».
– Обознался, парень.
– Хватит.
Он обернулся, когда рука легла ему на локоть. Кулак рассек воздух, хотя должен был сломать наглому щенку челюсть. Но парень словно растворился в воздухе. Секунду Вадим не представлял, где находится его противник, пока не получил удар под колени. Он вывернулся и боднул негодяя головой в живот. Лоб врезался будто в фанеру. На стороне Вадима была суровая закалка, здоровая злость и давнишняя мечта о качественном мордобое. Он искренне радовался такой возможности, но почему-то этот мерзавец снова и снова ускользал.
Наконец, Вадим прорвался сквозь оборону и смачно, со всей гордостью за военно-морской флот двинул наглеца грудью об колено. Тот полетел на пол, хватая воздух ртом. Но стоило мужчине наклониться, как подлец вмиг забыл о своем положении и двинул подошвой тяжелых ботинок прямиком в пах. Этот бесчестный выпад сбил Вадима с толку, не говоря уже о боли, что взорвалась в чреслах с разрушительной силой атомной бомбы. Он рухнул на колени. От вдоха, выдоха, от любого малейшего шевеления адская боль только усиливалась. Когда-то ему пробили легкое гарпуном. Тогда он харкал кровью, но это было пережить куда легче. И тогда, когда ему зашивали вспоротую ногу металлическими строительными скобами – тоже. Но сейчас…
– Ну… ты… урод, – все матерные, брутальные и сочные выражения, которыми бы в другое время Вадим воспользовался, чтобы описать это происшествие, теперь померкли, поблекли, исчезли из его памяти, оставив только пульсирующую боль. Понемногу сгусток ада уменьшался, но не терял свою силу, пока не сжался до комка плоти, которую бережно прикрывали огромные руки-лопаты. Слезы текли по лицу. Впервые за тридцать лет.
– Sorry, – машинально произнес парень, у которого на лице едва ли отображалось сожаление. – Сожалею.