А вскоре – 5 августа 1825 года, Дмитрий Брянчанинов, окончив юнкерские классы, был произведен в прапорщика, после этого он смог вновь поселиться на частной квартире и вести аскетический образ жизни.
Получив чин прапорщика, Дмитрий Брянчанинов продолжил учебу в старшем классе инженерного училища. Он был любим императорской семьей, и его ожидало блестящее будущее, но сам он был более чем равнодушен к этому. Как писал он впоследствии: «Охладело сердце к миру, к его служениям, к его великому, к его сладостному».
А весной 1826 года Дмитрий Брянчанинов вновь простудился и тяжело заболел. Помимо училищного врача, лечившего молодого офицера, император Николай I приказал собственным медикам заняться Брянчаниновым и еженедельно сообщать императору о ходе болезни. Врачи подозревали чахотку, они объявили Дмитрию Брянчанинову, что положение очень опасное и что он близок к смерти. Это только усилило его духовный настрой, по-прежнему он много молился, с еще большим усердием изучал святых отцов и частым причащением старался подготовить себя к вечности. Однако, вопреки прогнозам медиков, Дмитрий Брянчанинов выздоровел.
Вскоре после выздоровления его ожидала большая радость. В Петербург приехал о. Леонид. Рассказы об этом старце Брянчанинов часто слышал от иноков Александро-Невской лавры – учеников о. Леонида. Теперь же ему представился случай самому повидаться со знаменитым подвижником. Они встретились в Александро-Невской лавре, где и остановился старец. По просьбе Дмитрия Брянчанинова, о. Леонид долго беседовал с ним наедине. Рассказывая своему другу Михаилу Чихачеву об этой беседе, Дмитрий Александрович говорил: «Сердце вырвал у меня отец Леонид, теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу; ему предамся всей душою и буду искать спасения души в уединении».
Но между намерением оставить мир и его исполнением было множество препятствий. Получив летом трехмесячный отпуск для поправки здоровья, Дмитрий Брянчанинов уехал в родовое имение. Там его ждало столкновение с отцом, который, узнав о намерении сына оставить службу и уйти в монахи, был страшно разгневан. Он называл Дмитрия непокорным ослушником и отказывался дать ему свое благословение. Горячо любившая сына мать ничем не могла помочь своему первенцу – она также не понимала его.