На что мой муж лишь усмехается и, резко сделав шаг вперед, обхватывает меня за талию. И притягивает к себе с такой скоростью, что я даже не успеваю толком сориентироваться и врезаюсь в его тело.
— Ты псих… — пытаюсь гневно высказать этому ненормальному и отпихнуть, но не успеваю. Он наклоняется и впивается жадным поцелуем в мои губы, положив ладонь мне на затылок, чтобы я не могла вырваться.
Наш поцелуй прерывается так же стремительно, как и начинался. Тарасенко поправляет на мне одежду, пока я оторопело хлопаю ресницами, и, подхватив под руку, выводит из спальни.
— Я пошутил, завтрак уже на столе. Идем скорее, у нас всего десять минут, — говорит он, когда мы практически подходим к кухне.
— Тролль, — почти беззлобно бурчу я. И, опустив голову, скрываю дурацкую улыбку.
Ох и дура ты, Кристина…
Входим на кухню, и перед моим носом оказывается маленький, эстетично оформленный букетик из незабудок, ромашек и одуванчиков.
— Это тебе, любимая, — с сияющей улыбкой говорит мой муж. — Я помню, ты говорила, что любишь полевые цветы.
Я какое-то время в растерянности смотрю на букет. Цветы мне в последний раз дарили на работе, на восьмое марта. Впрочем, шеф каждый год их дарит, и не только мне, но и Любови Станиславовне — его бессменной секретарше со стажем более двадцати лет; менеджеру по персоналу, кадровичке Ирине Викторовне, главбуху Надежде Юрьевне. Больше женщин среди управленческого персонала нет. И поэтому шеф каждый праздник балует нас букетами цветов. Но это подарок из уважения, и он не кажется таким… личным, что ли. А вот по-настоящему мне цветы никогда в жизни не дарили. Так что технически это мои первые цветы, да еще и от мужчины, за которого я мечтала выйти замуж, когда-то в прошлой жизни…
В носу начинает подозрительно щепать. Ого… вот это я даю! Совсем расклеилась.
А ну соберись, тряпка!
Вспомни, что ты стервозина!
И, демонстративно скривившись, я поднимаю руку и отодвигаю букет от своего лица.
— Спасибо, конечно, но мертвые цветы не люблю. Мне приятнее смотреть на полевые, когда они растут в земле, а не на сорванные в твоих руках.
— О. Не знал, — Тарасенко пару мгновений озадачен, а затем резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, подходит к шкафу и, открыв его, выбрасывает цветы в мусорное ведро. — Прости, ты их больше не увидишь, — с уверенной улыбкой на лице рапортует мне мужчина. И тут же забыв о неловком моменте, словно его и не было, быстро добавляет: — Давай скорей завтракать, я тебе чуть позже другой подарок подарю.