Главным фактором, влияющим на цену, был возраст змея.
Антрацитово-чёрный, с каждым прожитым годом на его шкуре появлялось
белое кольцо. Чем меньше разница в возрасте между употребившим
цветение и змеем, из которого оно сделано – тем лучше эффект. В
идеальных условиях эти сорок миллилитров могли омолодить на
пятнадцать-двадцать лет, но маме сорок семь, а змею было сорок два
года. Потому примерный эффект был больше чем в два раза ниже
идеального, но я был рад и этому.
- Я найду такого. Ты точно уверен, что это был настоящий
змей?
- Отец, не принимай меня за идиота. Я бы не стал тебя
обнадёживать, если бы не был уверен в своих словах. Тем более,
когда речь идёт о маме.
- Прости. Я уже успел забыть о том, насколько серьезным ты
можешь быть. И всё-таки… - Мы остановились перед приличных размеров
домом, окруженным сплошной стеной самых разных цветов. – С
возвращением домой, Золан…
Часть I.
Время уже давно ушло глубоко заполночь, и отец, воспользовавшись
своим положением в семье, отправил маму с братом спать, а сам со
мной вместе расположился на крыльце дома. Мы много разговаривали и
выпивали, так что я ну совсем не удивился тому, что в конечном
итоге Волан отключился рядом с разбитой мраморной плитой – чего-то
вроде домашнего памятника считавшемуся мёртвым мне. Я же окинул
взглядом картину суровой мужской попойки, в которой напиться было
суждено только одному участнику, и залпом прикончил плещущееся в
кружке пиво. Опьянения, как и сна, не было ни в одном глазу, так
что я принял решение немного повозиться с одной из наиболее
успешных своих поделок, один из экземпляров которого оперативно
занял мои уши, а второй – в виде груды составляющих развалился на
ступеньке рядом.
Мне стоило только пожелать, как в уши полилась музыка, слышать
которую мог только я сам – и больше никто. Сразу отвергну ваши
крайне грубые предположения об употреблении всякой дряни и скажу,
что магия крови в артефакторике имеет не мало сильных сторон, но и
слабых ни разу не меньше. Например, всё, что выходит из-под моих
рук и управляется контуром на крови невозможно использовать никому
другому. С плеером я зашёл ещё дальше, научив его правильно
воспроизводить звук посредством колебаний пары миниатюрных
динамиков. Грубо говоря, управлял я им так же – желанием, но вот
музыку он мог как тянуть напрямую из моей памяти, - с первого раза
получалось не очень, - так и воспроизводить с предварительно
подготовленных золотых пластин диаметром в три сантиметра и
толщиной в треть сантиметра. На такие влезало всего одиннадцать с
небольшим минут аудиоряда в хорошем качестве, но я не жаловался.
Ведь всё, что могли предложить местные – это фактически диктофоны,
способные час-полтора записывать звук вокруг. И, естественно,
никакой музыки, хранящейся только в моих воспоминаниях.