В считанные секунды безоблачное небо заволокло тучами, а вода из
реки под нами столбом ударила вверх, обращаясь в пар и
распространяясь вокруг. Из-за необходимости сосредоточиться на
сложных комплексных чарах я был вынужден отступить и даже
пропустить пару ударов, опять потеряв крыло и обзавёдшись раной на
груди, прорубившей панцирь словно масло и пустившей мне кровь. Дыра
тут же заросла, но неспособность моей брони противостоять ударам
чёрного полумесяца – звоночек тревожный, заставивший меня изрядно
поторопиться с воплощением своего плана. Не став дожидаться, пока
пар и тучи распространятся достаточно далеко, я ненаправленным
взрывом отбросил девушку в сторону – и единомоментно выпустил
десять процентов ото своего резерва, насытив пар и тучи своей
тягучей, чёрной и невероятно агрессивной маной. В правой руке
сформировалось насыщенное силой копье, я замахнулся – и метнул его
в Целестию, безо всяких обходных манёвров прущую на меня, словно
танк. И в момент, когда до столкновения остался жалкий метр и
считанные миллисекунды, навстречу моему оружию устремился отчётливо
видимый, рассеивающий магию квадрат. Взгляд девушки, так же это
заметившей, дрогнул от осознания, но было уже поздно.
Я всё понял.
Рывок, ещё один, взмах мечом – и в сторону Целестии устремляется
волна непроглядной тьмы, под прикрытием которой я иду на сближение.
При приближении первого полумесяца изворачиваюсь и отталкиваюсь от
плоскости обеими ногами, выбивая его из построения и меняя
направление своего движения. Вовремя, ведь там, где я только что
находился, разрезали воздух движущиеся с безумной скоростью серпы,
столкнувшиеся друг с другом и вынужденно остановившиеся на долгую,
тянущуюся целую вечность секунду. По появившимся в моих руках мечам
с силой ударила чёрная цепь, заскользившая по лезвиям, а следом
слева прилетел и сам полумесяц, возвращающийся к своей хозяйке. Я
стиснул зубы – и, вложив в удар львиную долю уже собранной силы,
взмахнул правым, охваченным яростным пламенем мечом, перерубив
злосчастную цепь и тут же, отбросив серп, развернувшись к Целестии.
Её искаженное гневом лицо, глаза, медленно заплывающие тьмой –
ничто в этом выражении не напоминало мне о той стервозной, но
гениальной девчонке, немало гонявшей меня на полигонах иллити. Эта
ярость, эта белая кожа, на которую хищно наползал слой такого же
белоснежного панциря, с секунды на секунду готового превратиться в
маску, которой ранее не было…