— Она под кайфом, — донеслось до меня как сквозь вату. — Через пару часов пройдёт. Вряд ли она будет помнить о произошедшем, постарайся не шокировать, ладно?
И я снова погрузилась в тёмный омут внутренней пустоты. Она жадно обнимала меня, не позволяя всплыть на поверхность. Ласкала шершавыми пальцами виски щёки, губы и нашептывала, что больше никогда и никому не позволит меня обидеть. Убьёт любого, кто осмелится. Любого, кто об этом даже просто подумает.
__________________________________________
*Have are you? - "Как дела?" (Англ)
*Ma chérie - "Моя дорогая" (фр)
Приходить в себя было жутко: всё тело ватное, глаза открывать не хочется. Мне вообще казалось, что я камень на пуховой перине, который невозможно поднять. Что я продавливаю собой мягкую поверхность до самого дна.
— М-м, — простонала, пытаясь повернуться, но меня неожиданно резко сжали.
Бок, где саднило сильнее всего, был придавлен массивной рукой, которая обнимала меня под живот. Нащупала чужое запястье и попыталась его от себя отодрать, судорожно соображая, где я и какого вообще чёрта тут происходит. Открыла глаза и посмотрела по сторонам, не узнавая помещение.
Большая спальня в чёрно-белых тонах. Из мебели, что удалось разглядеть, только шкаф-купе напротив и тумбочка у стены в ногах. А на стене над ней висел огромный телевизор, что в данный момент очень тихо вещал новостной канал. И картинка, которая разворачивалась там, мне не нравилась. Трупы. Много трупов, чьи изувеченные тела были размыты пикселями. И напугало меня это потому, что мелькнул кадр с вывеской над входом в помещение. Не знаю, откуда, но я её помню. И даже звук проворачивания ключа в замочной скважине тоже помню, будто только что кто-то открыл эту дверь.
Я опустила глаза вниз, где чужая рука обнимала мой живот и обратила внимание, что кожа на костяшках содрана, припухла и вообще выглядела так, словно её обладатель раз за разом колотил стену.
И кто он вообще? И что я здесь делаю? Как сюда попала? Заторможенные вопросы всплывали в сознании один за другим, не позволяя снова отключиться от реальности. Всё новые и новые детали моего положения представали перед глазами. Например, рубашка, переброшенная через спинку стула. Я видела на ней крупные капли крови, штрихи, мазки, будто неизвестный художник создавал шедевр, но бросил работу, не пожелав увидеть конечный результат. Чёрные брюки валялись на полу кучкой откинутой ткани. На прикроватной тумбочке мужские механические часы с известным логотипом. На браслете тоже виднелась засохшая кровь. Их вытирали, но действие не уберегло холодный металл от разводов.