— Вот это авария! Смотрите, как
полыхнуло… Скорость-то была приличная!
С возвышения в задней части автобуса
сквозь мглу, окутавшую улицу, я видела за лобовым стеклом
взметавшиеся к небу языки пламени – аккурат на перекрёстке метрах в
ста впереди грузовик, шедший наперерез потоку, протаранил бензовоз.
Видимо, отчаявшийся водитель вышел на встречную полосу, не
рассчитал скорость и не справился с управлением на скользкой
дороге. От удара цистерна раскололась надвое и полыхнула, и теперь
горящее топливо разливалось по перекрёстку, отрезая нам путь
вперёд. Встречная полоса уже была перекрыта полицейской машиной, а
рядом с огромным гудящим костром суетились чёрные
силуэты.
— Детки, пристегните ремни! — зычно
скомандовал Родион. — Придётся немного срезать околицами, чтобы не
остаться тут навсегда…
Никаких ремней, конечно же, не было,
поэтому я просто вцепилась в переднее сиденье. Автобус скользнул
вперёд, дёрнулся, а потом с пронзительным жужжанием коробки передач
стал сдавать назад прямо по тротуару, набирая скорость и протяжным
гудком распугивая редких пешеходов. Словно заправский автогонщик,
водитель вывел тяжёлую машину на пересечение с переулком, юзом
оттормозился и, выкрутив руль, повёл автобус дворами. За покрытыми
инеем окнами мелькали заборы, заснеженные помойки и припорошенные
снегом припаркованные легковушки. Откуда-то из щелей задувал
морозный воздух, и меня трясло от холода, однако мы хотя бы
двигались, чего нельзя было сказать о тех, кто остался
позади.
Родион был самым пожилым из школьных
шофёров – и самым опытным. Он всегда ездил по правилам, полжизни
проработав водителем-дальнобойщиком, поэтому был безжалостен к тем,
кто подреза́л его автобус или пытался обогнать в неположенном
месте, во весь голос распекая нарушителя злобным многоэтажным
матом. При всём этом он очень любил детей, относился к ним как к
своим собственным внукам и ужасно краснел, когда осознавал вдруг,
что его матюги и проклятия в адрес очередного лихача, застыв в
молчании, только что слышал полный автобус ребятишек…
Сейчас лицо его, которое я видела в
установленном в начале прохода большом зеркале заднего вида, было
каменным и не выражало никаких эмоций. Он молча и сосредоточенно
крутил руль, а автобус прыгал на неровностях, пробирался какими-то
неведомыми волчьими тропами, протискиваясь там, где проедет не
каждая легковая машина.