– Эрендольские нелюди не воевали, но наверху что-то переиначили,
и за мной пришли. К тому времени отец скончался; я остался
единственным кормильцем в семье, а Лиандре исполнилось семнадцать.
Эри в этом возрасте – почти ребенок, но испуганное личико сестрички
служивого ария не разжалобило. Меня забрали на войну.
Гервант хмуро помолчал, вспоминая о своем бессилии и
злости...
– Королевской армии южного Эймара было наплевать – эри ты,
человек или нелюдь; лучник или арбалетчик. Меня пнули под колено,
заставили пробормотать присягу и выдали лук в полтора моего роста.
С ним я не расставался десять лет, как с верной женой. К концу
войны я был уставшим командиром сотни таких же неудачников,
злобным, как зверь. Вернуться в свою нору – вот о чем я мечтал. Мою
сотню перерезали, когда наверху какой-то неуч бросил ее против
архонтской конницы: как вы понимаете, лук против магии горящих
клинков равно, что плевок против ветра. Отец научил меня меч
держать, поэтому я не помер сразу.
Гервант оставил серьезный тон и усмехнулся с иронией:
– Представьте картину, братья: ваш Гервант ломает об колено лук,
подбирает оружие павшего архонта и бросается в атаку, взвывая о
славной смерти за короля! Красиво? Но подвигов за мной не водилось:
отразив пару выпадов, я упал раненым и притворился дохлым; до конца
бойни я мялся под трупами, а потом позорно сдался в плен. Мечник из
меня так себе. Да, Гвидо?
– Э… да, нет, ничего так… – неопределенно ответил Гвидо.
– Гвидо мне льстит. Куда мне до молодчика, который машет
полуторником, как цепом молотилки! И не отмалчивайся, парень, твоя
очередь.
Гервант передал рассказ Гвидо и тот развел руками:
– А что говорить? Попали к северянам в плен, загнали нас в
Лаконские болота, как скотов. Да я с Гервантом и не воевал, я из
Вышемирского ополчения. Мы в плену познакомились. Да и так все
понятно.
– Кому понятно? Ты упомяни про голодуху, комаров и тухлую воду,
да не жалей красот, болота – они того стоят. Мы даже конца войны не
заметили, прогнив лишний год в ожидании, пока власти о пленных
страдальцах вспомнят.
– Ну, да. Хреново было, – вздохнул Гвидо.
Судьба главаря никого не удивила; события в рассказе были
знакомы разбойникам. Каждый из них мрачно раздумывал, как привычная
за сто лет война обернулась худым миром, тошным всем – и
побежденным, и победителям.