– Был, – Вовчик подтвердил свои слова кивком головы. – Нам же кто-то делал еду? Но я их не видел. Наверное, существовали на этот счёт какие-то инструкции. Мне, кстати, по контракту не полагалось заходить в другие особняки. Так что в двух других домах я не был ни разу за весь год. Даже больше. Через год предложили договор ещё на год, не успели выполнить все работы. Налей-ка ещё.
Последняя реплика была предсказуемой. Глаза его немного прояснились, речь стала не столь резкой.
– Короче, за ужином я спросил Володю, почему он мне сразу не объяснил про поляризатор.
– Так требовалось по программе, – прозвучало в ответ. И затем: – Даже если бы ты растерялся, мы засветили бы башню поляризованными лучами сами. Но ты молодец, соображаловка работает.
– А папиросы? – задал я вполне логичный вопрос. – Они должны были находиться в кармане брюк.
– Пусть это останется небольшой тайной. «Туда» нельзя с лишними предметами. Кстати, ты невольно нарушил контракт. В следующий раз сам оставляй папиросы, и вообще, всё, что не связано с заданием, оставляй на столе в своей комнате. Сразу, как только заходишь к себе. Чтобы не было потом недоразумений. На первый раз, как говорится, прощаю.
В тот вечер мы долго сидели на террасе. Несмотря на то, что он увиливал от многих вопросов, перескакивая на другие темы, я ближе узнал этого человека, проникся к нему доверием. Да-а, чуть не забыл! Он же сейчас работает в штате клуба как раз на должности психолога! Мы с ним до сих пор дружим. В то время в составе персонала была и его жена. Сказал, что мог бы работать на острове до пенсии, но… увы. Женщину такая работа приводит в бешенство. Пришлось им после того, как я убыл, тоже перебраться на «большую землю». Впрочем, он не жалеет. Здесь у него отличная карьера.
Итак, вернусь к своим мыслям и ощущениям. После разговора с Володей меня не покидало чувство, что мы знакомы с ним десятки лет. Вот с тобой, Дим, с тобой, Влад, мы с первого класса. Мы ощущаем себя комфортно в нашей компании, даже когда не видимся годами. То же самое я чувствовал в тот вечер в отношении Володи. Он, сославшись на дела, напомнил, что работа может продолжиться в любую минуту, и попросил меня не расслабляться.
– Сегодня у меня есть личное время? – спросил я.
– Отбой в двадцать два часа, – улыбнулся он по-джокондовски и откланялся.