– Я не помню. – Женщина так и не посмотрела на адвоката, и настойчивости в ее голосе не чувствовалось. Ей было все равно, поверит он ей или нет. – Несколько недель назад, я полагаю. Мы стараемся не замечать того, что нам неприятно. – Внезапно в голосе ее прозвучала настоящая страсть. Несомненно, она вспомнила нечто причинившее ей сильную боль.
Рэтбоун был в замешательстве. Мимолетный всплеск эмоций – и вот собеседница уже снова сидит онемевшая, опустошенная, усталая.
– И последней каплей был именно тот званый обед? – мягко спросил он.
– Да… – хрипловатым, еле слышным шепотом подтвердила узница.
– Вы должны описать мне все события того вечера, миссис Карлайон, чтобы я мог… понять. – Оливер хотел сказать «помочь», но, глядя на ее усталое равнодушное лицо, еще раз убедился, что ни на какую помощь она уже не надеется. Переубеждать ее сейчас не имело смысла.
Александра сидела полуотвернувшись, но в ее словах снова зазвучала горечь:
– Ваше понимание ничего не изменит, мистер Рэтбоун. Я его убила. Остальное закон не интересует. И толковать тут не о чем.
Юрист криво усмехнулся.
– Толковать законы, миссис Карлайон, – мое ремесло. И поверьте, что делаю я это неплохо. Я не всегда побеждал в суде, но, во всяком случае, проигрывал весьма редко.
Александра обернулась, в глазах ее впервые промелькнула ирония, и Рэтбоун понял, насколько обворожительна была эта женщина в лучшие свои времена.
– Слышу слова истинного адвоката, – тихо заметила она. – Однако боюсь, что именно здесь вы проиграете.
– О, пожалуйста, не хороните меня раньше времени! – Оливер позволил себе немного беспечности. – Лучше быть побитым, чем отступить без боя.
– Это не ваша битва, мистер Рэтбоун. Это моя битва.
– Я бы предпочел, чтобы она стала моей. Кроме того, вы в любом случае нуждаетесь в адвокате. Вы не можете защищать себя сами.
– Все, что вам остается, это повторить на суде мое признание.
– Миссис Карлайон, я ненавижу жестокость, даже в тех случаях, когда она необходима, но я должен сказать вам правду. Если вас признают виновной без смягчающих обстоятельств, вы будете повешены.
Женщина медленно прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Лицо ее стало пепельным. Как он и подозревал, Александра готовилась к худшему, и все же в ее душе еще теплилась какая-то надежда. Да, Рэтбоун был жесток, но позволить ей сейчас питать иллюзии было бы еще более жестоко.