– Как это романтично, – журналисты умиляются. Тьфу. В жизни не слышала такого бреда.
– А ваша прелестная дочь сегодня здесь?
– Да, – мама опускает глаза и её лицо сразу же становится грустным.
– Я так тебя любить, о, мама, – девица, которая все это время стояла молча рядом с Мишелем, вдруг вешается ей на шею с дикими воплями и, к моему великому ужасу, мама делает то же самое.
– Какая чудесная семья, не правда ли? – бабушка сияет и восторженно смотрит на обнявшихся маму и девушку.
– А что я говорила? – Платье Prada снова поворачивается ко мне. Женщина ликующе сверлит меня взглядом, – Думала, что мы правды не узнаем? Лучше уходи отсюда. Чем раньше это сделаешь, тем лучше будет для тебя.
– Выпьем за настоящую любовь, – бабушка поднимает вверх бокал и гости следуют её примеру.
Я осматриваюсь, но для меня нет ни одного бокала. Я, наконец, понимаю, что надежда умирает последней. Точнее, сначала разбивается щимчжан, то есть сердце. Но в первые минуты оно еще сильное и верит, что все будет хорошо. Но, когда появляется первое осознание реальности, то надежда… растворяется, оставляя сердце, наполненное страданиями.
Я смотрю на маму, на то, как она беззаботно смотрит в объективы и целует Пьерра. Эта женщина еще недавно говорила мне и папе, что мы для нее – самые близкие люди. Мэри Бьяджи – человек, который как бы человек, но на самом деле не человек. Я не знаю, как называются люди, которые лишены каких-либо чувств. Пьерр – богатый миллионер с улыбкой, присущей всем, кто не знает, что такое проблемы. Мишель – лучезарный красавец, прекрасный настолько, словно только что приобретенная спортивная машина. Его девушка – it-girl, которая привыкла жить среди знаменитостей и вечеринок. Ради этого. Вот ради этого была разрушена наша семья. Никто из них ни на секунду не почтил меня своим взглядом… хотя… может быть это к лучшему. Я разворачиваюсь и медленным шагом выхожу из комнаты, пропитанной ароматами парфюмов. Но перед тем, как подняться на второй этаж и взять деньги и паспорт, я наведываюсь в другую комнату. Она, к моей большой радости, пуста: все официанты и повара столпились в коридоре и наблюдают за происходящим в гостиной. Перед тем, как снять с себя платье, я делаю фотографию на память, хотя заранее знаю, что вряд ли хоть раз посмотрю на нее: слишком много боли приносит мне настолько любимая вещь. Меня предали все, к кому я испытывала самые светлые чувства. Осталось только, чтобы Хаквон повторил в точности их действия и вот тогда я буду полностью уничтоженной. В последний раз нежно провожу по бусинам и вышивке, стараясь запомнить прикосновение роскоши, а затем ложу его в огромную пустую кастрюлю и, накрыв крышкой, ставлю к другой посуде. Уверена, когда Дэмпсли будет проверять все, он обязательно найдет платье и отдаст его Пьерру. Я разворачиваюсь и ухожу. С тобой будет все в порядке. Ведь ты – дорогая игрушка.