И снова будни учебы, учебники и специальная литература. Но не только – Антон успевал читать и другую литературу. В том числе и ту, что считалась «запрещенной», нелегальной. Деникин прекрасно отдавал себе отчет в том, что монархия как таковая и правительство дают немало поводов для осуждения. Но в то же время путь разрушения и ненависти, проповедовавшийся революционными агитаторами (да и не только ими – его буквально повергали в шок брошюры, в которых бывший офицер, участник Севастопольской кампании по имени Лев Толстой призывал армию к бунту и поучал, что «офицеры – убийцы»),– не для него.
«В академические годы сложилось мое политическое мировоззрение,– писал Антон Иванович.– Я никогда не сочувствовал ни “народничеству” (преемники его – социал-революционеры) – с его террором и ставкой на крестьянский бунт, ни марксизму, с его превалированием материалистических ценностей над духовными и уничтожением человеческой личности. Я приял российский либерализм в его идеологической сущности, без какого-либо партийного догматизма. В широком обобщении это приятие приводило меня к трем положениям:
1) конституционная монархия,
2) радикальные реформы и
3) мирные пути обновления страны.
Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917 года, не принимая активного участия в политике и отдавая все свои силы и труд армии».
А ведь повод, чтобы воспылать ненавистью к правительству и существующим порядкам, у него был – да еще какой! «Дело капитана Деникина» взбудоражило не только военные круги, и поднятые им волны докатились до самых высших сфер.
Накануне выпуска курса, на котором учился Деникин, в Академии Генштаба сменился начальник: вместо заслуженного, но престарелого генерала Леера пришел Николай Сухотин – человек грубый и властный, не терпящий возражений. Но у него был один «большой плюс» – близкая дружба с тогдашним военным министром Алексеем Куропаткиным.
В причислении выпускников Академии к Генеральному штабу существовали определенные правила, основанные на полученных на экзаменах баллах. И Деникин, окончивший курс по 1-му разряду, этим правилам удовлетворял. Но в тот год Сухотин четыре раза менял списки назначенных в Генштаб выпускников. И если в первых двух фамилия Деникина была, то в третьем и четвертом – нет. Делалось это все под «лозунгом» реформирования Академии и задач, ставившихся перед ее выпускниками. И на каждую «реформу» у Сухотина была одобряющая резолюция Куропаткина.