Петр Семенович еще пытался разговорить, подбодрить ее, но понял, что у него ничего не получается. Он к таким ситуациям не привык, не знал, как подступиться, и чувствовалось, что ему неприятно от этого. Лия не хотела обижать тренера, ценила его заботу, но… эмоциональная пустота окутывала ее коконом. Она не видела выхода.
Он довез ее до дома, остановил машину у подъезда. В наступившей тишине было слышно, как мелкий дождь барабанит по лобовому стеклу.
– Хочешь, поднимусь туда с тобой? – предложил Петр Семенович.
– Не стоит.
– Я заезжал сюда иногда… Не часто, каюсь, но проверял, чтобы, не дай бог, кто не влез! Все хорошо, твоя квартира в порядке.
– Спасибо.
– И счета оплачены… Может, тебе продукты нужны?
– Я разберусь.
Она ничего не планировала наперед, но точно знала, что как-то справится. Ей ведь теперь много не нужно! А основные потребности удовлетворить несложно. Лия все ждала, что ответ придет сам собой: как жить дальше? Пока что достойных вариантов не придумывалось.
Тренеру она отказала не из вежливости, Лия действительно хотела пройти эту часть пути, самую трудную, в одиночку. Петр Семенович, должно быть, догадался об этом, потому что настаивать не стал. Он уехал, а она начала подниматься к себе.
Здесь все было знакомым и вместе с тем далеким, как изображение на старой фотографии. Детская площадка, куда она впервые рискнула вывести Тимура. Палисадник с цветами, ревностно охраняемый соседками с первого этажа. Высокие ступеньки лестницы, где «Мама, смотри, я через одну могу перепрыгнуть!»
От этих воспоминаний сердце сжималось, ныло, даже закаленное прежними испытаниями.
Наконец Лия дошла до своей квартиры. Внутри ее встретили духота, тишина и запах пыли. Тут никто не жил все эти годы… некому было жить. Прикрыв за собой входную дверь, она бросила сумку на пол и тяжело вздохнула.
Начать нужно с самого сложного. Опыт профессиональной спортсменки подсказывал, что это единственно правильный путь в любой ситуации. Зайти в его комнату, признать, что ее сын умер, и думать, как быть дальше. О самоубийстве Лия даже не помышляла, но и в то, что жизнь снова станет нормальной, не верила.
Она прошла к детской комнате, сделала паузу у двери, потом решительно шагнула внутрь.
И остолбенела.
Трехлетний мальчик сидел на краю кровати, беспечно болтая ногами, и смотрел в окно. Скупой осенний свет все равно не мог скрыть золотой блеск его кудряшек. Услышав ее шаги, мальчик повернулся к двери; огромные голубые глаза встретились с глазами Лии.