Королям нужно было избавиться от беспокойных элементов. Выходом, выгодным для королей и городов, для духовенства и дворянства, была заокеанская экспансия. Но для того, чтобы можно было приступить к заокеанской экспансии, нужна была разведывательная заокеанская экспедиция. Проект такой экспедиции уже много лет предлагал Колумб. Королевская казна, особенно кастильская, постоянно пустовала. Если заморские африканские экспедиции приносили португальским королям огромные барыши, то заокеанские экспедиции, которые могли привести и к открытию новых, еще неведомых земель, и к старым богатейшим восточноазиатским странам, сулили испанским государям и их союзникам еще большие доходы.
Испанское дворянство, в свою очередь, мечтало о приобретении земельных владений за океаном и еще больше – о золоте и драгоценностях «Катая» и «Индий», так как большинство дворян было в неоплатном долгу у ростовщиков.
Стремление к наживе сочеталось на Пиренейском полуострове с религиозным фанатизмом – результатом многовековой борьбы христиан против мусульман, – постоянно подогревавшимся духовенством, которое мечтало о распространении католической веры среди миллионов «язычников», живущих в Южной и Восточной Азии. Не следует, однако, преувеличивать значение религиозного фанатизма в испанской заокеанской экспансии. Им заражена была только часть духовенства и некоторые второстепенные конкистадоры (завоеватели).
Для инициаторов и организаторов заокеанской экспансии Испании, для прославленных вождей конкисты религиозное рвение было привычной и удобной маской, под которой скрывались стремления к власти или к личной наживе, очень часто – к тому и другому вместе. С потрясающей силой охарактеризовал конкистадоров Лас Касас, автор «Кратчайшей истории разрушения Индий», своей знаменитой лаконической фразой: «они шли с крестом в руке и с ненасытной жаждой золота в сердце».
Несомненно, что «католические короли» ревностно защищали интересы церкви лишь в том случае, когда они совпадали с их личными интересами. «Недостаток благочестия», т. е. ханжеское лицемерие Изабеллы, разгадали только потомки, рывшиеся в исторических архивах; но Фердинанд, по-видимому, был менее искусным актером, чем его супруга: его лицемерие было очевидно и для его современников, по крайней мере таких проницательных, как Макиавелли.