Морган снова вздохнул, покрутил пальцем у виска с выражением: «И почему мне приходится терпеть эту умственно отсталую?»
– При любом развитии событий «мало не покажется». Надо управлять ситуацией, а не брякаться на колени, как куча перепуганных крестьян.
И тут Элизе пришлось прикусить губу, потому что она ненавидела соглашаться с Морганом Тотом. Однако здесь она была с ним полностью согласна. Она вела эту борьбу долгие годы – чтобы снова не пасть на колени, чтобы снова не оказаться в положении побиваемого и подчиненного, – чтобы ни разу в жизни не испытать больше принуждение.
И вот теперь небеса распахнулись и с них сыплются ангелы?
Нелепость какая-то! Ей захотелось смеяться. Смеяться и лупить кулаками – по стене, по ухмылке Моргана Тота. Она представила, как бы он смотрел на нее, знай только, откуда она родом. Кто она такая. От чего сбежала. Вот бы где он развернулся со своим злорадством и насмешками!
Она замолчала. Морган торжествующе улыбнулся, расценив это как свою победу. Элиза твердо велела себе не поддаваться злости. Люди, у которых есть тайны, не должны заводить врагов.
И тут из самых глубин памяти, нежданный и непрошенный, взлетел голос матери: «Люди, имеющие предназначение, не должны строить планов».
– О боже! – воскликнул один из комментаторов, привлекая внимание Элизы к ряду телеэкранов.
Что-то происходило. Папа повернулся и отдал клирикам распоряжение, и репортеры, таща камеры и микрофоны, взяли низкий старт.
– Смотрите! Пришельцы намерены сделать заявление!
Голову ангела венчал шлем чеканного серебра с плюмажем из белых перьев. Похожий на шлем римского центуриона с забралом – серебряной полосой, защищающей лицо от лба до нижней челюсти. Открытыми оставались только глаза, скулы и подбородок.
Странный фасон, особенно учитывая, что остальные воины были без головных уборов и с открытыми лицами. В облике ангела имелись еще кое-какие странности, но они были не так заметны; а потом он заговорил, и впечатление от сказанного заслонило все остальное. Только позже, когда проанализировали позу и странно вспученную тень, мягкий пришептывающий голос и шепот, который было слышно, когда ангел надолго замолкал – словно говорил под суфлера, – начали обнаруживаться элементы, которые формировали впечатление общей неправильности… как липкий след на пальцах – только здесь он оседал на мозгах.