– Я тоже отказался. Если только она сама не вызовется добровольцем.
– Было бы неплохо. И?
– Она отказалась.
Он выжал кривую измученную улыбку, а затем понизил голос.
– Все ищут тайный смысл. Гениальный план великого полководца, который, разумеется, включает резню.
Кэроу взволнованно спросила:
– Думаешь, они что-то заподозрили?
Она говорила почти шепотом. Жаль, что с ним не получится общаться по-чешски, как с Зузаной и Миком, и не волноваться о том, что их смогут подслушать.
– Что-то заподозрили определенно. Но вряд ли близкое к правде.
– Вот пусть и не подозревают.
– Я держусь так, будто эндшпиль этой партии знаю только я. Но сколько времени удастся так выкручиваться – неясно. Они со мной не откровенничают. А вдруг он делился с ними своими планами, и теперешняя конспирация им противоречит? Что до этой конкретной проблемы…
Он поднял к голове ладони и резко втянул воздух.
– Как бы в такой ситуации поступил Волк? Никак. Он никого бы не отдал серафимам, просто смотрел бы вызывающе.
Кэроу легко представила дерзкий, презрительный взгляд Волка, обращенный к недругам.
– Ты прав. И, конечно, он бы спровоцировал резню.
– Да. Но ничего не поделаешь: наша тактика в том и заключается. Поступать правдоподобно, когда возможно, но не заходить слишком далеко. Я никого не отдам ангелам. И никаких извинений. Это дело химер, и мы сами разберемся.
– А если это повторится? – спросила Кэроу.
– Я прослежу, чтобы не повторилось.
Ровный, давящий, полный угрозы и сожаления голос.
Кэроу знала, что такой ответственности Зири вовсе не хочет, но помнила слова, произнесенные им во время полета: «Мы будем биться за наш мир до последнего отзвука души», – и то, как он стоял между двух жаждущих крови армий. Она не сомневалась, что он справится с чем угодно.
Между ними повисло молчание, и теперь, когда решение было принято, «одиночество» стало иным. Два усталых человека стояли в мерцающей тьме; их чувства и страхи перемешались: доверие, колебание, горечь.
– Пора возвращаться, – сказала Кэроу, сожалея, что не может побыть с Зири еще немного. – Серафимы ждут.
Он кивнул и следом за ней пошел к двери.
– У тебя влажные волосы.
– Купальни.
Она открыла дверь, напоминая себе, что этого он знать не может.
– Купальни? Заманчиво.
Он указал на покрытый коркой запекшейся крови мех на своих ногах, на содранные до костей ладони. На голове, в месте удара о пол, тоже была рана. Кэроу придвинулась ближе, коснулась лба. Он поморщился: там красовалась огромная шишка.