Доктор терпеливо кивнул.
– Ты знаешь, как мы, политтехнологи, кандидатов в депутаты, мэры и прочие херы называем? Телами. Или чурбаками. По причине их изначальной, природной тупости. И мы, имиджмейкеры, словно папы Карлы, из тех чурбаков для вас, избирателей, шустреньких и симпатичных Буратин выстругиваем. Чтоб ходить могли, говорить, что надо, глазёнками по сторонам зыркать. Во-о-т… Ты «Пигмалеон» Барнарда Шоу читал?
– Кино по телевизору видел, – Корнев взял бутылку, налил по половине стаканчика себе и Минусову.
– Ну да всё равно, сюжет знаешь… Короче говоря, захотелось мне хоть раз в жизни для души поработать. Решил: возьму нормального, вменяемого человека – и введу его в большую политику!
– Меня, что ли? – догадался доктор.
– Ага, тебя! – самодовольно кивнул Минусов. – За это давай и выпьем.
– Да не хочу я, – мотнул упрямо головой Корнев. – Что я в твоей большой политике не видал? Этих, как их… Жириновского с Хакамонадой?!
– А чувство долга?! Перед народом, перед страной?! – патетически всплеснул руками Минусов. – Ты знаешь, Геннадий Михайлович, кто нынче лезет в политику? Самые что ни на есть ущербные люди!
– Да ну? – удивился Корнев.
– Ты, как доктор, психологию должен знать. Что такое стремление к власти? Прежде всего, компенсация низкой самооценки. Понимаешь?
– Н-не очень…
– Заниженная самооценка, осознание собственной ущербности толкает человека на взятие всё новых и новых высот. Каждой новой победой, каждым новым шажком вверх по социальной лестнице такой человек доказывает себе и окружающим, что он чего-то стоит! Я, конечно, упрощаю, – сделался серьёзнее, и вроде протрезвел даже, Минусов. – Вообще-то существует несколько потребностей, мотивирующих поведение тех, кто стремится к лидерству. Прежде всего – потребность во власти. И вытекающая из неё возможность контролировать других людей, события. Затем – потребность в победе над кем-то, в доминировании над окружающими. Но… – политтехнолог подцепил вилкой кусочек колбасы с бутерброда, пожевал мелко, по-кроличьи, – учти одно обстоятельство. Нормальный, физически крепкий и психически здоровый человек обычно самодостаточен. У него нет потребности возвышать себя, унижая и угнетая других. Он добр, великодушен. А вот тот, кто имеет явный или скрытый порок, чуть ли не оргазм испытывает, глумясь над сильными, здоровыми. Потому-то в политике так много уродов – чаще моральных, чем физических… Ты, кстати, какие потребности ощущаешь? – вдруг ткнул он обличающее тупым концом вилки в Корнева.