Страной «пророческих предчувствий и ожиданий» называл Россию Н. А. Бердяев (1990б, с. 30), народ которой должен был, как писали русские поэты, сохранять «в сердце радостную веру средь кручины злой» (И будет вечен вольный труд…, 1988, с. 189), «силами мечты воссоздавать и дорисовывать» то, чего он не имеет в жизни (там же, с. 301). Н. В. Гоголю в русской народной песне слышалось «стремление унестись куда-то вместе со звуками, а не привязанность к жизни и ее предметам» (Гоголь, 1986, с. 321). И не случайно образ России как целого явился ему в образе бешено скачущей тройки, которая «мчится, вся вдохновенная Богом».
Е. Н. Трубецкой, размышляя над духовным смыслом древней русской иконописи, уникального вида искусства, справедливо увидел в ней не только выражение «беспредельной» и «бездонной глубины скорби существования», но и ту «великую радость», в которую претворяется скорбь; то и другое в ней нераздельны (Трубецкой, 1994, с. 277). «Но есть в этой иконописи и что-то другое, – заключает Е. Н. Трубецкой свои размышления, – что преисполняет душу бесконечной радостью, – это образ России обновленной, воскресшей и прославленной. Все в ней говорит о нашей народной надежде, о том высоком духовном подвиге, который вернул русскому человеку родину» (там же, с. 290).
Следует отметить, что чувство оптимизма и тесно связанная с ним потребность смысла жизни, которые на протяжении столетий удерживались и закладывались в генетическую память народа, помогая в очередной раз выдержать и устоять перед ударами судьбы, выйти обновленным из самых, казалось бы, безнадежных исторических ситуаций, с новой силой и на новой основе проявились в советские годы. С победой Октябрьской революции в стране, как известно, утвердилась коммунистическая идеология, оказавшаяся чрезвычайно созвучной вековым чаяниям и надеждам народа о построении общими усилиями и в обозримой перспективе общества всеобщего счастья и справедливости. Зерно упало на благодатную, давно подготовленную почву. В этом смысле Н. А. Бердяев справедливо говорил о коммунизме как продукте русского национального характера, которому свойственна мессианская идея освобождения человечества и спасения народов от завоевателей и что она не раз находила практическое воплощение в истории России. «Мессианская идея ортодоксального марксизма – освобождение всего человечества от эксплуатации через мировую революцию, – писал он в 1937 г., – это есть не что иное, как модификация русской мессианской идеи» (Бердяев, 1990в, с. 88).