Пациент был единственным ребенком родителей-евреев. Он родился в маленьком польском городке. Когда ему было три с половиною года, его отец уехал в Америку, оставив мальчика и его мать на попечение дяди со стороны матери, который был холостяком. Он считал дядю своим настоящим отцом, поскольку тот уделял ему много внимания, дисциплинировал по-доброму и жертвовал свое состояние на благо его матери и его самого. Ему было 11, когда они с матерью уехали к отцу в Америку. Вскоре он почувствовал себя крайне несчастным и умолял, чтобы его вернули назад к дяде. Отец сек его за малейшие проступки, не уделял внимания, проявлял к нему незначительный личный интерес и много времени проводил вне дома. Этот контраст между любовью и уважением к дяде, так много сделавшему для него, и антипатией к черствому отцу, так мало давшему ему, нашел своего двойника в сильной привязанности, существовавшей между его матерью и дядей, и разногласии, в тот период имевшем место между родителями.
Дом дяди в Европе был достаточно изысканным и располагался в самом лучшем районе города. Его мать была особенно требовательна к чистоте и одевала сына безукоризненно, скорее как девочку, а не мальчика. Лицо у него было бледного цвета, а на коже не было ни пятнышка. Воспоминание об оппозиции чистоте матери он связал с возрастом 7 лет. Его приятелем в то время был мальчик, чья семья жила в маленькой грязной, кишащей блохами хибаре в самом бедном районе города, и он получал массу удовольствия в тех грязных местах и проводил там много времени. Он завидовал своему приятелю, т. к. Ему не требовалось мыться так часто. Именно в то время он развил продолжавшийся несколько месяцев дерматит на коже головы и ушах, по поводу которого школьные товарищи дразнили его. Мать пациента была сильно встревожена этими высыпаниями, поскольку его кожа всегда была такой чистой. В другой раз он вымарался, находясь в школе, и был отправлен домой старшим кузеном. Матери было стыдно за него, и она попыталась сохранить это происшествие в тайне от его друзей.
Когда ему было 9 лет, его старший кузен делал волчки, разливая расплавленный свинец в деревянный цилиндр. Желая иметь их и зная, что у дяди полно свинцовых дисков, которые тот накапливал, пациент воровал их понемногу и давал своему кузену, взамен получая несколько готовых волчков. Когда дядя поймал его на воровстве этих маленьких кусочков свинца, он очень рассердился и хотел наказать его. Однако мать защитила его, переложив ответственность на кузена, который, как сказала она, воздействовал на него. Позднее мы увидим, как этот детский опыт и интерес повлияли на него в профессиональной деятельности, и как эта установка матери позволила ему считать, что он вправе воровать. В этом мелком воровстве у дяди он брал у одного человека и давал другому, так что последний мог дать ему то, чего он хотел сам. Это стало паттерном последующих ситуаций.