Социально безответственными являются и ссылки на «необходимость усиления борьбы с преступностью». Это действительно необходимо делать, но эффективными способами. Рост же тюремного населения, как известно специалистам, лишь гонит преступность вверх.
Имеет право на существование лишь одно объяснение такого обращения с провинившимися (или нет) гражданами собственной страны – это деформация отношения к уголовному праву (закону), состоящая в ложном понимании его целей и возможностей, в пренебрежении, может быть, более эффективными процедурами. Она приводит к распространению такой стихийной, оказавшейся вне управления централизованной уголовной политики судебной практики, в основе которой лежат мотивы либо иррациональные, либо корыстные в худшем смысле этого слова.
Потребность в методологической проблематике объясняется и логикой развития уголовно-правовой науки на протяжении буквально всей истории ее существования. Природа уголовного закона и права, место наказания как формы насилия в истории, причинность (детерминизм и индетерминизм), воля, цели человеческого поведения постоянно составляли важнейшие блоки общественного сознания, включая его проявление в философских учениях.
Удивляться этому не приходится, ибо, с одной стороны, уголовное право имеет дело с экстремальными способами поведения, как бы образующими наиболее показательный объект рассуждений, а с другой – оно наиболее остро и наглядно сказывается на жизни людей, поэтому история уголовного права – это история его изменений, смены парадигм, отказа от старого опыта.
На современном этапе развития общества, таким образом, становится настоятельной необходимость такого критического пересмотра сложившегося методологического подхода к уголовному праву, который, считаясь с существующими взглядами и представлениями в этой сфере, мог бы адаптировать уголовное право к происходящим историческим изменениям в сфере бытия и сознания.
При этом следовало бы исходить из того, что:
а) в структуре российского общества, в экономическом, социальном и иных видах поведения граждан произошли принципиальные изменения;
б) господствующая философская система и так или иначе связанная с ней идеология оказались, как минимум, неадекватными условиям перемен, они подвергнуты обществом глубокому сомнению (достаточно указать хотя бы на внешний поворот от безоглядного атеизма к религиозной обрядности, а в лучшем случае – религиозному сознанию);