И никто не понимал в июле - страница 13

С трудом оторвавшись от воспоминаний, Олег понял, что окончательный выбор сделало его подсознание. Он не сможет воспротивиться желанию вернуть то давнее ощущение и, если повезёт, заглянуть ещё глубже в занебесный чарующий мир.

И вообще, зачем в таком возрасте стремиться к очередной археологической находке, к уточнению датировок культурных слоев? Что такое сотня артефактов против осознания того, что жизнь именно сейчас выходит на бесповоротную дорогу к финалу?

Главная улица города изламывалась почти посередине. Он любил эту часть улицы, застроенную старыми двухэтажными домами, и, направляясь к вокзалу, шёл обычно по чётной стороне, обратно – по нечётной. Люди, кажется, присутствовали – немногочисленные прохожие, которые не были видны, но чувствовались за спиной. Машины не попадались. Миновав поворот, он ощутил непривычную убогость улицы. Она была та самая, исхоженная за много лет вдоль и поперёк, знакомая, но… с другими, будто осиротевшими домами, раскрашенными в невыразительные цвета, без трамваев и машин. Он упёрся в квадратную площадь, за которой увидел омертвевший вокзал. И всё вокруг пребывало в такой стерильной тишине, что хотелось бежать, не глядя по сторонам и громко топая ногами.

11 июля

Экспедиционный лагерь получился по-домашнему уютным. Стихийный архитектор удачно раскидал палатки, которые вместе с автомашинами повторили очертания стоянки, построенной Олегом четверть века назад в Казахстане.

Воды, конечно, на Керченском полуострове не прибавилось. Но какая это проблема, если есть две легковушки и два вполне приличных джипа. Одна из коллег – Анна Георгиевна, почти старушка – живёт в Феодосии, совсем рядом. Археолог она посредственный; но именно она таскалась дважды в Киев, и именно ей посчастливилось иметь министерского родственника – сына, который обосновался в столице лет пятнадцать назад.

Киевляне помнили Олега хорошо. И неслучайно. Помимо двух десятков статей на русском и английском языках, он ухитрился выпустить одну на мове. Это случилось, правда, давненько, когда он, молодой кандидат наук, обхаживал симпатичную и далеко не глупую студентку из Херсона. Она-то и перевела его статью на украинский. Шутка шуткой, но память и уважение он сохранил, как оказалось, навсегда. Ни одной юридической и ни одной канцелярской проблемы Олег на этот раз не имел. Более того, уже с первой деловой поездки в благоухающий майский Киев он возомнил себя расторопным менеджером, лихо, и при этом грамотно распоряжавшимся деньгами, транспортом и имуществом, то есть как раз тем, чего он раньше чурался. Видимо, годы умудряют. Он теперь мог бы сидеть и отдыхать, скрестив по-наполеоновски руки и лишь иногда разнимая их, чтобы указать перстом очередное направление деятельности. Официальным начальником экспедиции числился Павел Фёдорович – «ПАФ», киевлянин. Место раскопок и культуру он знал неплохо, точнее, лучше Олега. Но, трезво оценивая свой немолодой возраст и имея, видимо, некоторый комплекс по случаю вынужденной работы по найму, а не по интересу, ПАФ старался быть менее заметным и слышимым.