— Вы единственная такая «умная», — с издевкой хмыкнул препод и ударил кулаком по столу, указывая на билеты. — Тяните.
Готовилась я около получаса. Чисто для верности и от страха, потому что знала все прекрасно. И, как оказалось, не зря была моя паника! Паньков «валил» меня по каждому вопросу, не давая слова вставить. Когда я рассказала ему всю подноготную Екатерины Второй, он вдруг как спросит:
— А какую косметику она предпочитала? В дообеденное время и послеобеденное?
В тот момент я поняла, что дело плохо. Не могла только вспомнить, чем так сильно ему насолила?
— «Неуд», Воронцова, — покачал головой старик. Снял очки, отложил их на край стола. На меня уставились два жутких голубых глаза, аж мурашки по телу поползли. — Никогда не видел более бездарной студентки! Да еще и на бюджете. Фу такой быть, Воронцова. Позорите наш прославленный вуз!
— Но… — от перенапряжения меня прорвало. Я пыталась сдержать рыдания, но нижняя губа позорно затряслась. — Я ведь все рассказала… Не понимаю… Все по ученику… Слово в слово…
— Рассказали, да не то, на что я рассчитывал, — уже более мягко протянул Паньков.
Перед глазами все поплыло от рыданий, но я смогла разглядеть, как старик поднялся с преподавательского места и присел рядом за парту. Его плечо касалось моего, а рука руки.
— А на что вы рассчитывали? — спросила я с надеждой. Ожидая, что он подскажет мне новые учебники. Потому что информацию из тех, по которым я готовилась к экзамену, он напрочь отвергал.
— На ваше понимание ситуации, Воронцова, — его губы вдруг оказались слишком близко, прямо на моем ухе. Я настолько ошалела, что меня парализовало. — Давайте так… Я вам сейчас напишу адрес, куда вы мне методички принесете… Часиков в десять вечера, скажем. Берите с собой зачетку. Если мне все понравится, даже пятерку вам поставлю. Только постарайтесь, уж.
Резко одёрнувшись в сторону, я упала со стула. Тут же подняла, отряхнулась. Не… Не мог он! Показалось, наверное…
— Какая методичка может быть по истории, Леопольд Валерьевич? — искоса взглянув на дверь, я увидела маленький просвет. Не закрыта, если что... Сбежать смогу, значит! Только вот колени позорно дрожали, голова кружилась, а ориентация пропала, комната двоилась.
— Любая, — рявкнул он раздражённо, будто эти игры в недопонимание его раздражали сильнее всего. Оттянул ворот, нервно вдыхая. А затем с какой-то жуткой угрозой отчеканил каждое слово: — Значит так, Воронцова. Ректор – мой сват. Мне ничего не стоит завтра просто пожаловаться на ваше непристойное поведение. О, а лучше на попытку передачи взятки! Поверьте, у нас такое «любят». До комиссии дело не дойдет, я постараюсь. Так что… — он достал из внутреннего кармана заранее заготовленный листик, подошел, засунул мне его под блузку и вернулся за стол. — Думайте. До вечера время есть. А сейчас свободны.