— В смысле неделю?!
— Именно, терминатор мой, — хмыкнул он, улыбаясь кончиками губ. Стая бабочек станцевала ламбаду в желудке. — У меня командировка.
— Олеженька, — нервно улыбнулась я, когда из пятидесяти страниц меню в крутом ресторане под стеклянным куполом блондин выбрал сет роллов, — не пугай меня.
Удивленно распахнув глаза пошире, он невинно так поморгал своими длинными шикарными ресницами:
— А что, не любишь такое?
— Я-то? Обожаю! И все телочки обожают… Геи туда же, ага-ага. А настоящие мужики едят мясо! Руками! И чтобы кровь по рукам текла и масло по бороде! — многозначительно вздернув бровь, я уставилась на то место, что скрывалось под круглым черным столиком. — И, если у тебя за ночь между ног не выросла вагина, у меня для тебя плохие новости.
Мой мужчина аж поперхнулся от такого монолога, пришлось присесть рядышком и по спине его пошлепать. Эх, а так хотелось ущипнуть за другое место. Более мягкое и накаченное…
— Странные у тебя представления о настоящих мужчинах. Не современные, — наконец смог произнести тот, пожимая плечами. А затем как-то странно, чудовищно хитро подвинул килограмм риса к моей скромной женской тарелочке. — Вообще-то, это все тебе. Я тебе сейчас буду умасливать пилюлю.
— Олеженька, дорогой, — поддев палочками самый большой ролл с красной рыбой и икрой, недовольно покачала головой, — боюсь, в мой рот и один такой кусок не влезет.
— Уверен, — как-то уж слишком хрипло прошептал тот, не отводя потемневшего взгляда от моих губ, — в той рот точно влезет, дорогая моя. — Я так и уставилась на него в полном ошеломлении, готовая вот-вот палочку ему в одно место и засунуть. Тот руки вскинул, моментально поправив сам себя: — Уж больно языкатая ты.
Такой ответ меня более чем устроил, и, начиная ковырять еду, поторопила блондина:
— Ты от темы не уходи, Олеженька. Решил меня задобрить? Так нет лучше успокоительного для женщины, чем пакетики с новыми шмотками, — прикинув в голове количество обновок, испуганно взглянула на Олега. — Стоп! В какую хрень ты собираешься меня втянуть, раз ТАК постарался?
Закатив глаза, тот откинулся на спинку дивана и улыбнулся так, что у меня легкие судорогой свело:
— Брось, Леночка. Я чисто из жалости… День у тебя выдался не сахарный, и есть в этом моя вина.
— То есть, — прикинула я, — простить долг ты мне не можешь, а потратить столько же на шмотки — легко?