Московская область
— Это все? Больше никаких заданий? — с надеждой спросила Вера, взглянув на Стрельцова.
— Обещаю, теперь я только твой, — добродушно улыбнулся он и одарил возлюбленную нежным взглядом.
— Я так счастлива… Даже не верится, что весь этот ужас закончился… — мечтательно произнесла Смирнова и откинула голову назад.
— Я тебя больше никуда не отпущу. Ты только моя, поняла?
— Только твоя, — повторила она и после паузы продолжила: Я уже ресторан присмотрела в Питере. Хозяйка — давняя знакомая моей тети. Представляешь, так забавно получилось, она пришла…
Олег мельком взглянул в зеркало заднего вида и почувствовал, как сердце болезненно сжалось. Он сразу понял, чей автомобиль их догоняет. Вся жизнь, уложившаяся в несколько кадров, моментально пронеслась перед глазами, и его волнение не могло не отразиться на лице.
— Олег? — Вера напряглась и вцепилась руками в сидение, когда их машина взревела, а стрелка спидометра приблизилась к отметке сто восемьдесят. — Что происходит?
— Я люблю тебя, Вер, и всегда любил, — выпалил Стрельцов, осознав, что уже не сможет оторваться. — Прости меня.
- Олег! — закричала она, и слезы градом хлынули по щекам. — Мы что, умрем?
— Не бойся. Я с тобой.
Черный джип на огромной скорости приблизился слева, и Стрельцов инстинктивно дернул руль вправо. «Тойота» вмиг слетела с обочины. Последнее, что Олег успел сделать — это крепко сжать Верину ладонь.
Москва. Квартира Грачева
Удобно расположившись за столом, начальник московской полиции просматривал сводку за прошедшую неделю. Показатели по всем статьям стремительно ухудшались, но у него не получалось включиться в работу, все мысли крутились вокруг одного — найти и наказать убийцу единственного сына.
Они не были близки, хотя, Грачев, бесспорно, любил Максима, но считал неуместным демонстрировать отцовские чувства и каждый раз откладывал откровенный разговор на потом, указывая сыну лишь на его ошибки. А теперь стало слишком поздно, он остался один, и никому не было дела до его чувств и переживаний, неважно, что уже который день в груди горел огонь невыразимой боли.
Ощутив тремор в руках, Евгений рефлекторно сжал кулаки и, встав со своего места, подошел к комоду, на котором стояла рамка с фотографией сына. Взял ее в руки и провел пальцами по стеклу. На снимке Макс был в форме и радостно улыбался. Грачев гордился им, но никогда ему об этом не говорил, а теперь уже и не скажет. Поставив фото на стол, он взял бутылку коньяка и наполнил два бокала.