На моей памяти варин впервые отвел
взгляд.
— Я слышал, мусульмане позволяют
христианам жить в их городах, исповедовать свою веру. Может, они им
ничего и не сделают?
Я отрицательно покачал головой:
— Может, гулямы Алп-Арслана, состоящие у
него на службе, и не тронули бы монахов, коли султан отдал бы такой
приказ. Но это беглецы, отщепенцы, воры*20. Им кровь чужая, что
своя, будто водица, а любая жизнь и медяка не стоит. Они могут
убить монахов просто так, походя, не из-за другой веры. Просто
потому, что так меньше мороки. А то и замучают от бессильной злобы
— заметил повязки? Видать, недавно их потрепали, да славно! Будут
теперь искать, на ком злобу свою выместить!
Варин опустил плечи, устремив взгляд на
землю. Мое сердце тревожно заныло от горькой догадки: кажется,
сломался мой верный телохранитель, не готов биться в заведомо
проигрышной схватке. С трудом мне дались последующие слова:
— Добран, ты уже спас однажды мне жизнь,
и сейчас я не вправе требовать от тебя, чтобы ты снова рисковал
собой. Ты можешь уйти, винить не стану. Правда.
Варяг наконец поднял глаза и открыто
посмотрел мне в лицо.
— А ты, воевода?
— Я останусь.
— Ну так и я останусь!
В душе от слова дружинника будто бы все
взыграло! Не удержавшись, я шагнул к нему и крепко обнял, а варин
стиснул меня в ответ. Мгновение спустя отстранившись, я снял с шеи
золотой княжий крестик:
— Когда-то Ростислав Владимирович
подарил мне сей крест, назвав братом. Для меня это была великая
радость и гордость! Но сегодня я хочу отдать его тебе и принять
твой, коли захочешь назваться моим побратимом. Знаю, что Дражко был
всей твоей семьей, что расстались вы из-за меня, но...
Продолжить я не смог, слова застряли в
горле, но Добран и так все понял, с широкой улыбкой сняв с шеи свой
простой медный крест. Усмехнувшись, я надел на новоиспеченного
побратима свой гайтан, и подставил голову под его, после чего
крепко-крепко сжал протянутую руку.
— А может, силой монахов отсюда
утащим?
Невесело усмехнувшись, я отрицательно
покачал головой:
— Теперь уже поздно. Встретим их
здесь.
Ждать нам пришлось недолго.
Глоссарий.
19. Кому-то может показаться
удивительным тот факт, что захватчики мусульмане в Средние века
были гораздо веротерпимее, чем их радикальные современники и
христиане некоторых конфессий. К примеру, после захвата Иерусалима
арабами никто не запретил православным молиться, посещать
богослужения и поклоняться святыням. Не был упразднен и
Иерусалимский патриархат — в отличие от времен крестоносцев,
вырезавших все население захваченного города и изгнавших
православное духовенство. Возрожден патриархат был при завоевании
Палестины турками в начале 16 в.