— Приготовились.
Телохранитель коротко кивнул и поднял
клинок параллельно земле, нацелив его острием к проходу. Я же
отступил на пару шагов от полога и не торопясь принялся
раскручивать пращу над головой.
Гулям, судя по звукам шагов,
остановился, не дойдя до входа в келью всего метр, максимум два.
Видимо, что-то почувствовал, а может, даже услышал звук
раскручиваемой пращи... Громкий, властный окрик подстегнул его — и
я уловил, как противник сделал еще один шаг.
И еще один...
Выпад клинка Добрана был стремителен,
словно бросок барса! Варин сквозь полог пробил врага мечом и тут же
сместился в сторону. Начав движение вместе с шагом телохранителя, я
замер в вырубленном проходе — и резкий взмах руки отправил
увесистый, ребристый камень в полет. Он врезался в горло
вскинувшего лук стрелка, разорвав плоть под кадыком...
В следующий миг по ушам ударил рев
разбойников — казалось, в последние секунды мой слух будто
отключился. Я прыгнул к одному из старших гулямов с палицей, краем
глаза замечая, что Добран и второй вражеский лучник успели
одновременно послать во врагов смертельные снаряды. Варяг с
ужасающей мощью метнул топор, со свистом пронзивший воздух, и тот
врезался в лоб второго стрелка, отбросил его назад. А вот последний
метил в меня — но оперенная смерть буквально на пядь разминулась с
моим корпусом, обдав левую руку волной воздуха. Нет, лучник был
точен, да только я слишком резво кинулся к противнику, сжимая
засапожный нож обратным хватом. Бесполезная в скоротечной схватке
праща полетела в сторону...
Злобно ощерившись, гулям ударил с
оттягом, целя увесистым навершием в голову. Зря: я нырнул под
слишком высокий и инерционный удар, от которого врага еще и повело
в сторону, и одновременно полоснул лезвием бок разбойника. Не знаю,
какой урон нанес скользящий удар, но, выпрямляясь, я с силой вогнал
клинок в шею раба.
В мою сторону бросился мародер, до того
приставленный к монахам. Неумело брошенный нож разминулся с его
головой, но все-таки отвлек внимание на себя. Я успел выхватить
булаву убитого мной гуляма — и едва увернулся от летящего в лицо
ребристого навершия: в схватку включился еще один противник.
Сердце забилось с удвоенной частотой.
Где-то на задворках сознания промелькнула мысль: «Как же чудовищно
будет болеть раздробленная кость!» Но руки сами среагировали,
подставив древко булавы под падающий сверху удар. И тут же, скорее
почувствовав, чем увидев атаку со спины, я едва успел присесть под
пролетевшей над затылком сталью, одновременно обрушив палицу в пах
стоящего напротив раба!