Они вдвоем вышли на улицу. Вокруг снова было тихо, насколько это вообще было здесь возможно. Прогрохотал поезд. Садик «Школы Кембридж» выглядел как дикий луг, заросший высокой травой, кипреем, маргаритками и золотарником. Посередине пышно цвел лабурнум.
– По-моему, это была бомба, – пробормотала Сесилия.
– Похоже на то, – согласилась Алиса.
– Когда-то давно на этой улице стояли коттеджи, – сказала миссис Дарн, – но их разбомбили во время войны. Однажды ночью у нас повылетали все стекла. У нас было «убежище Моррисона»[12], и мы спрятались в нем – я, мой муж и его мать. Естественно, все это происходило задолго до того, как родилась Тина.
– Впрочем, скорее всего, это был автомобильный выхлоп, – сказала ее молодая собеседница. – Ну, или удар грома.
– Да, конечно, это не бомба, – произнесла Сесилия тоном заправского эксперта.
Алиса вернулась в дом и поднялась в кабинет директора. Она хотела записать свою игру на взятый у Джарвиса магнитофон и критически ее разобрать. Она и так уже откладывала это упражнение несколько дней. С привычным страхом женщина достала из футляра скрипку.
Жилище Сесилии Дарн, то самое, в котором во время бомбежки повылетали все стекла, было весьма просторным: прекрасный большой дом из красного кирпича под черепичной крышей, построенный в конце девятнадцатого века.
Впрочем, на взгляд Тины и ее друзей, он был чрезмерно велик. В юности ей делалось стыдно, когда приходилось говорить знакомым, что они с матерью живут там одни, вместо того чтобы отказаться от части дома и поделить ее на квартиры. Но в 1940 году, когда Сесилия, выйдя замуж, переселилась в этот дом, его считали довольно бедным коттеджем, запущенным и к тому же расположенным в нереспектабельном квартале. С учетом того, что дедушка, бывший в викторианские времена фабрикантом, выпускавшим приспособления для туалетных комнат, оставил им приличное наследство, следует признать, что их род явно угасал: школа Эрнеста приходила в упадок, Эвелина свихнулась и уже однажды побывала в специальной лечебнице, а Сесилия выскочила замуж за таможенника.
Официально дом назывался виллой «Сирени», но его так никто не называл, несмотря на то, что в саду еще росли древние кривые сиреневые кусты. Здание было трехэтажным, комнаты – просторными и высокими. Потолки в спальнях, расположенных на верхнем этаже, были чуть скошены, что вместе с мансардными окошками, выглядывавшими из-под фронтонов, придавало им уютный вид. С лицевой стороны имелось несколько гостиных, типичных для Западного Хэмпстеда: красный кирпич, балконы и узкие готические окна, оформленные в манере Берн-Джонса. После того как Брайан выгнал ее из дома, Тина с детьми поселилась наверху. Но ели они внизу, потому что Сесилия прекрасно готовила, да и единственный телевизор находился в гостиной.