Нирель резко развернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Ее изумрудные глазницы снова заблестели от новой волны слез. Мое сердце разрывалось на части от боли, что я ей причинял. Я кожей ощущал, как страдает моя женщина, как нелегко ей смириться с таким раскладом дел, но как я мог ее утешить? Как заставить ее поверить каждому моему слову, ведь недавно обманул, не оповестив о настоящей причине визита в Криелти. Во мне боролись два сильных и необъятных чувства. Разум твердил о том, что она беспрекословно должна прекратить рыдать и подчиниться воле императора. Но сердце предательски защемило, сжимаясь в клубок от жалости. Вспомнились слова матери о том, что Нирель сделала из меня тряпку. С горечью я осознавал, что она права, но ничего не мог с собой поделать. Я так боялся снова ее потерять, что готов был тут же упасть на колени и просить о прощении. Гордость не позволила опуститься настолько низко. Я и так упал ниже достоинства шантаи, пытаясь оправдаться.
Заключив лицо Нирель в ладони, я заговорил уже иначе. Более требовательно и грубо:
— В этот вечер она будет сидеть со мной рядом, потому что так надо. А ночью я приду к тебе в постель и буду овладевать тобой до тех пор, пока ты не забудешь этот тяжелый день!
Я подхватил Нирель на руки и понес в свои покои. Она пыталась что-то ответить, но каждый раз, когда она открывала свой чудный ротик, я накрывал его страстным и требовательным поцелуем, останавливаясь и прижимая ее к стенам коридора. Оказавшись в комнате, я ногой захлопнул дверь и бросил Нирель на кровать.
Милт, как обычно набрал ванну к моему приезду, ведь я отправил вперед себя гонца с известием о прибытии императора.
Я посмотрел на Нирель и улыбнулся.
— Раздевайся! — приказал я.
Она посмотрела на меня круглыми от удивления глазами. Давно не слышала от меня повелительного тона. Немного замешкавшись, она все же встала с кровати и сбросила с себя платье, оголяя манящие, будоражащие прелести. Я ощутил, как моя плоть набухла, вырываясь из узких штанов императорского камзола. Я подошел к Нирель и коснулся ее напряженных сосков, жадно сжал теплую грудь ладонями. Едва не зарычал, когда она откинула голову и распустила, собранные в прическу волосы. Золотистые слегка волнистые локоны рассыпались по бархатным плечам. Кончики волос касались розовых сосков, витиевато изгибаясь при малейшем движении Нирель. Я отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться самой прекрасной женщиной во всем Оливиуме. Ее нежная красота сводила с ума. Тонкая длинная шея, изящные руки, упругая грудь, тонкая талия, соблазнительный изгиб бедер и стройные ноги. А кожа! Ни один самый дорогой шелк не сравнится со светлой идеальной кожей Нирель. Запах, который она источала, заставлял меня терять голову. И жизни не хватит, чтобы насытиться столь потрясающим созданием. Одна лишь ее улыбка и блеск в глазах пробуждали во мне нежность и дикую страсть одновременно.