Ведь так?
Он покачал головой. Ну конечно же, так. Сент-Джайлс – открытая рана на теле человечества. Те, кто слишком беден, чтобы жить где-то еще, приходят сюда. Проститутки, воры, рабы джина. Все отбросы Лондона. А с ними являются и их проблемы: насилие и воровство, голод и нужда, заброшенность и отчаяние. Он уже давно понял, что только лишь дня не хватает, чтобы помочь всем нуждающимся в Сент-Джайлсе, потому прибавил еще и ночь. Порой, дабы исправить зло, требуется больше, чем одни добрые намерения и молитва.
Порой может помочь лишь острие клинка.
Уинтер свернул за угол и вышел на более широкую улицу, напугав худую как скелет маленькую собачонку, которая походила на терьера. Пес один раз тявкнул и снова съежился на куче тряпья, на которой лежал. Уинтер прошел было мимо, но что-то заставило его приостановиться. Возможно, он почувствовал какое-то движение или запах чей-то еще, кроме собаки.
Или, быть может, это была воля Провидения.
Так или иначе, но он повернулся и пригляделся повнимательнее. Что-то светлое лежало на темной собачьей шерсти, похожее на экзотическую морскую звезду, – детская ручка. Уинтер наклонился и приподнял лохмотья, не обращая внимания на неуверенное рычание, исходящее из тощей собачьей груди. Перепуганное личико отшатнулось от него – глазенки широко открыты, рот перекошен от ужаса.
Уинтер присел на корточки, чтобы выглядеть менее устрашающе.
– Я не обижу тебя, малыш. Ты совсем один?
Но ребенок упрямо сжал губы и, похоже, не собирался говорить.
– Пойдем, я знаю одно теплое безопасное место. – Уинтер осторожно поднял кроху вместе с тряпками и псом, не обращая внимания на слабые попытки пса отпугнуть его. Одному Богу известно, отчего ребенок так напуган, но он не может оставить беднягу здесь замерзать.
Псина выпуталась из тряпок и с повизгиванием свалилась на землю. Ребенок что-то прошептал и умоляюще протянул руку к собачонке.
Уинтер обернулся к собаке:
– Что ж, иди и ты.
И, не оглядываясь на дворняжку, повернулся и зашагал в сторону приюта. Побежит пес следом или нет, в любом случае не он его главная забота, а ребенок.
Он чувствовал, как маленькое тельце дрожит у него на груди – не то от холода, не то от страха.
Через полчаса впереди замаячил новый приют для сирот и подкидышей. Здание было из обычного кирпича, но все равно выделялось среди своего окружения, как светящийся маяк надежды. При этой мысли Уинтер даже запнулся. Что он станет делать, если леди Бекинхолл права и его прогонят? Он представления не имеет, ибо приют и помощь детям – то, чему он всегда хотел посвятить свою жизнь. Без этого – без них – он просто ничто.