В борьбе с новым приступом слез Яника выпятила подбородок и принялась теребить манжет рукава:
– Я сама во всем виновата.
Конечно, сама. Они все так думают. Разные инсоны, разные люди, и уж совсем разные Игры, но всюду одна и та же проблема – смутные границы между «виноватой» и «виновной». Разглядеть эту тонкую грань – задача Игрока. Нащупать и показать ее – задача Бегуна.
– Я впустила эту тварь, – продолжала Яника. – Отец не разрешал, а я впустила. Он пытался меня защитить, но зверь был сильнее.
– Можешь не рассказывать, – полушепотом напомнил ей Джуда. – Кто он такой?
Последнее, очевидно, касалось Лазаря.
– Нет-нет, все нормально. – Она решительно замотала головой. Рыжие космы запрыгали над плечами. – Да, я в порядке… Нет, хочу рассказать.
Три дня назад, когда все началось, они с отцом поссорились. Отец был пьян и зол. Яника сказала, что ее пригласили на вечеринку, и она собирается пойти. Он раскричался.
«Ты не пойдешь ни на какую долбаную тусовалку! – орал он в бешенстве. – Сегодня никакой тусовалки, где ты будешь вертеть задницей, не будет!»
Его глаза лезли из орбит, с губ почти летела клочьями пена.
Она ответила, что все равно пойдет.
«Только попробуй! Только попробуй открыть эту гребаную дверь! Я тебе такое устрою! Надолго отобью желание шляться по всяким тусовалкам! Уж поверь, золотко, отобью!»
– Если бы я послушалась, все могло быть иначе, – сокрушалась Яника. – Но я так разозлилась на него…
Она оттолкнула отца и, пока он пьяно пятился назад, пытаясь вернуть равновесие, быстро обулась и выскочила в тамбур. Когда же открыла дверь на площадку, там стоял он.
– В жизни никого страшнее не видела. И, наверное, никогда в жизни так не кричала… когда бежала обратно в комнату.
Монстр ворвался в квартиру.
– В прихожей его встретил отец. Они стали драться… так страшно. Отец кричал: «Беги, беги, беги!»
Беги! Беги! Беги! Но она не побежала. Осталась стоять как вкопанная. Просто стояла там и смотрела, оцепенев от ужаса, потеряв контроль над телом, ощущая себя пилотом огромного робота, запертым в черепной коробке, как в задраенной кабине, мигающей изнутри разноцветными лампочками закоротившей приборной панели. Все что ей оставалось – наблюдать за происходящим снаружи, приникнув ладонями к глазам-иллюминаторам.
Отец повторял «беги» снова и снова, но она так и не сдвинулась с места. И тогда побежал он.