– У тебя все? – наконец, спросил Лазарь.
– Пока что.
– Ну тогда до завтра? – Он протянул Матвею ладонь.
– Да пошел ты!
Матвей развернулся и, широко расставляя руки, затопал к лестнице.
«А иногда бывает так, – размышлял Лазарь, возвращаясь в комнату Сенса, – что первый, кто пожмет сегодня твою руку, станет первым, кто пошлет тебя куда подальше».
Они накинули на плечи куртки и вышли на запорошенный снегом балкон. Эта часть деревни располагалась на холме, и отсюда открывался прекрасный вид на город. В комнатах погасили свет, чтобы сделать ночь еще пронзительнее и чище. Неколебимая стоялая мгла, подсвеченная снизу огнями простирающегося внизу города, напоминала украшенный блестками бархатный занавес, за которым прятались до поры до времени декорации дня.
– Хорошо сегодня. – Сенсор смел ладонью снег с перил и оперся на них локтями. – Морозно и не холодно.
– Дышится, – согласился Лазарь.
– А у нее там лето.
– У них у всех там перманентное лето.
Сенсор ненадолго ушел в себя. Потом заявил:
– Знаешь, а у меня, наверное, была бы зима.
– Можешь сколько угодно рефлексировать на эту тему, но только тот парень, кем ты себя считаешь, и тот, кто ты есть на самом деле, – эти двое никогда не встретятся, не сядут за один стол, чтобы пропустить по паре пива. А если и пересекутся, то все равно не узнают друг друга. Так что ты не можешь ничего знать. Да и не надо…
Они помолчали, с наслаждением обжигая ноздри морозным воздухом.
– У меня три часа на сон, двадцать минут на утренний туалет и минут пятнадцать на плотный завтрак с обедом и ужином, – напомнил Лазарь.
– Ты, конечно, опять ничего не расскажешь про сегодня?
– Нечего пока рассказывать. – Лазарь лениво катал в пальцах шарик снега. – Рассекал на «Хаммере».
– Ну, конечно. «Хаммер» куда важнее того, что девчонку покусали. Да и про лагерь мы тоже знаем.
Шарик быстро рос в размерах – Лазарь возил им вдоль перил туда-сюда, чтобы набрать побольше снега.
– Ни черта вы не знаете. И до тех пор, пока лагерь и все прочее не имеют для нас никакого ясного значения, все, что там происходит, тоже никакого значения не имеет.
– Этот случай особенный для тебя, – многозначительно изрек Сенсор. – Ты, конечно, замкнутый эгоистичный придурок, но Игра есть Игра, а команда есть команда, и всегда так было. Но здесь все по-другому. Вот я и хочу выяснить – почему.