«Ты был счастлив, бревно неотесанное!» – подсказала Дара.
– Я наступил на что-то. – Лазарь нахмурился. – Кусок сухого мха или сломанная черепица. Ступня заскользила, меня потащило вниз по скату… я сверзился на землю с пятиметровой высоты. Особой боли не почувствовал, но сразу понял – с ногами что-то не так. Караул поднялся! Приехали предки, отвезли в город. В травмпункте сказали, что у меня какие-то трещины в голенях, и запеленали ноги в гипс. Крышу, конечно же, сразу запретили. Мать велела убрать лестницу подальше, бабка плакала и повторяла, что дорога мне туда теперь заказана. В тот момент я ненавидел их обеих.
«Тик-так, так-так», – напомнила Дара.
– Пока я болел, мать срезала сотню моих попыток вернуть крышу обратно. Еще сотня вертелась у меня в голове. Когда я поправился, и меня, впервые после несчастного случая, снова привезли к бабушке, я уже знал, что делать. На следующее утро, пока все спали, в одной пижаме и босиком, я выволок с заднего двора лестницу и взобрался на крышу. Прошелся до трубы, потрогал теплый кирпич, постоял немного. Потом сполз на край крыши и спрыгнул вниз.
– Спрыгнул? – не удержала любопытства Яника. Несмотря на упрямство, история захватила ее. – Зачем?
– Ну как, – усмехнулся Лазарь, – хотел доказать этим тупицам, что прошлый раз был нелепой случайностью, и моя крыша безопасна. Иначе они никогда бы не поверили.
– И что, мама вернула тебе крышу?
Лазарь покачал головой:
– Нет, не вернула.
– Почему?
– Потому что я снова неудачно приземлился, и старые трещины в голенях раскрылись. Но знаешь что?
Яника с усилием, будто у нее затекла шея, повела головой слева направо.
– Оно того стоило. Такова была цена надежды, которая поддерживала меня, пока ноги заживали в первый раз. Отголоски этой надежды помогли выжить и во второй. Сейчас ты на краю крыши. – Лазарь снял руки с ее плеч и распахнул настежь окно. То самое, через которое совсем недавно от нее сбежал Джуда. – Прыгать или нет – решать тебе.
«Наверное, – размышлял он, помогая Янике выбраться из окна на козырек подъезда, – она из тех, кто будет прыгать снова и снова, пока не разобьется насмерть. Ее надежда совершенно другого порядка – это надежда молодой фигуристки, которая проносит сквозь бесконечную боль падений упрямую веру в скорое избавление».
Яника соскочила на козырек, и Лазарь уже собрался присоединиться к ней, когда услышал от Дары: