– Можешь и сейчас так думать, – продолжал смеяться Игорь.
– Да заткнись ты! – отмахнулась от него Катя. – Меня мамаша даже к своему психотерапевту таскала, когда я, дурочка, разоткровенничалась с ней. Кирилл, а ты сам ощущал что-то подобное? Только честно!
– Раньше, когда маленький был. Вообще-то я думал, что так и должно быть. Я даже в первом классе, когда проходили одушевленные и неодушевленные, город всегда называл одушевленным, пока не смирился с правилами грамматики. А потом у меня беда одна случилась, не спрашивайте какая, потерял я все эти чувства странные. Но с Федей рядом как будто снова это возвращается. Она очень сильная. Сама не понимает какая.
– Нет, братцы-сестрицы, – не унимался Игорь, – вы про что говорите-то? Я понимаю сверхспособности – это телепатия, телекинез, бесконтактный бой, что там еще? Левитация? А это просто хрень какая-то! Фантазия! Вы и правда все жертвы внутриутробной асфиксии. Кажется, это так называется.
– Возможно, – ответил Кирилл, – но, знаете, я пойду и поищу Федю. Мне не нравится, как она ушла.
– Мы с тобой, – вдруг сказала Катя, не сомневаясь, что почти весь класс поддержит ее.
– Не стоит, – остановил ребят Кирилл, – я лучше один. Вы будьте на связи, если что. И недалеко от Невского.
– Ну сказал! – рявкнул Игорь. – Недалеко от чего: от Дворцовой или от лавры?
– От Литейного, – ответил Кирилл и вышел из класса.
В вестибюле он встретил Валерию Ивановну. Она беседовала с завучем и улыбалась как ни в чем не бывало. Кириллу почему-то стало неприятно, но любопытство пересилило, и он подошел к учителям.
– Здравствуй, Кирилл, – улыбнулась ему Mme Valeria. – Как вы без меня?
– Все нормально, скучали. А вы как без нас?
Учительница засмеялась:
– Немного нездоровилось. Но после каникул мы продолжим учить французский. А на Рождество обязательно поедем в Париж. Я уверена, мы выиграем конкурс. Этот год я с вами точно.
– Отлично, – согласился Кирилл и оставил учителей продолжать беседу.
Он не был уверен, что сейчас мечтает об этой поездке так же сильно, как еще несколько дней назад, хотя… если только на неделю съездить… А что значили слова Валерии Ивановны про этот год, он не стал задумываться, ему было все равно.
Тем временем Федя брела по Невскому проспекту, и вопрос «что делать?» тащился за ней, как привязанная к ноге жестяная банка за кошкой. Федя испуганно оглядывалась и шарахалась, и ей хотелось бежать. Она ускоряла шаг, и вопрос превращался в пудовые гири на массивных цепях, и тогда не было сил сделать следующий.