– Я уже позвонила. Сейчас приедут, сказали.
Женщина печально улыбнулась, а парень простонал. Тогда женщина склонилась ниже и заговорила тихо, почти шепотом, на незнакомом языке.
– Я сказала ему, чтобы не шевелился, – перевела она для Феди. – Пусть врачи осмотрят.
– Правильно, – согласилась Федя. – А за что они его?
– Э-э… – протянула женщина. – Разве ты не знаешь, за что?
– Нет, – смутилась Федя.
Она догадывалась, она слышала, что иноземцев, таких, как эти, с кавказскими лицами, иногда бьют за что-то. Например, за то, что они чужие. Их еще называют гастарбайтерами. Странное слово, совсем необидное в переводе на русский, стало синонимом чего-то унизительного. Да и не только кавказцы были приезжими рабочими. Но потасовки случались чаще всего с ними. Однако все это словно находилось в другом, параллельном мире, который для Феди был чужд и далек.
– Они курить просили! – усмехнулась женщина.
– А он не дал? – выпалила Федя и тут же поняла, что ее слова прозвучали глупо и бестактно.
– Он не курит… – вздохнула женщина. – Не пьет и наркотики не употребляет. Мой сын – студент. Он приехал в ваш город учиться в университете. Он хороший мальчик, мой сын. Что теперь будет? Что будет?
– Врачи его вылечат, – прошептала Федя. – У нас хорошие врачи. Очень.
Федя почувствовала, что ей вдруг стало стыдно перед этой несчастной женщиной и ее сыном, лежащим посреди Фединого города на проезжей части, и она горячо зашептала:
– Простите! Пожалуйста, простите!
Женщина подняла на нее удивленные глаза:
– За что ты просишь прощение, девочка? Разве это были твои друзья?
– Нет, – твердо сказала Федя. – Это были мои враги.
– Как тебя зовут? – вдруг спросила женщина.
– Фе… то есть Лиза, – ответила Федя. – А вас?
– Гузель, – кивнула та и взяла Федю за руку. – Они не твои враги. Они сами себе враги. А у тебя врагов нет и быть не должно. Они не знают, что делают, и не знают, что им делать.
– Это я не знаю, что мне делать, – эхом отозвалась Федя.
Гузель снова удивленно взглянула на Федю:
– Как – не знаешь? Почему?
Федя заговорила с жаром:
– Я не знаю, что делать. Я чувствую: в моем, в нашем городе происходит что-то не то, что-то нехорошее, неправильное. Ведь и то, что случилось с вашим сыном, – это неправильно. И городу плохо. Он как живой. Он, как ваш сын сейчас, словно бы лежит в грязи избитый. И что делать с этим, не знаешь. Вдруг и ему лучше не шевелиться, пока врачи диагноз не поставят? А где они, эти врачи? Кто они и когда появятся? Это я не знаю, что делать, а они даже не думают…