– Сказывай, царевна, не томи.
– Ежели худое выйдет, – страстно заговорила Софья, несколько откидываясь назад и зорко впиваясь глазами в лицо любимого человека, – и брат-нарышкинец надо мной верх возьмет, так должен ты, князь Василий Васильевич, поехать к нему с повинной и челом ему о его милости ударить и тем свою жизнь спасти…
– Что! – воскликнул Голицын. – Ты этого от меня требуешь?
– Требую этого, и поклялся ты мне, что исполнишь… Ты, ты мне всего дороже… Хочу, чтобы жив ты был… Я с ним, с братом Петром, пока не преставлюсь, бороться буду и, кто знает, быть может, верх возьму еще… Так на что мне над врагом одоление, ежели тебя на белом свете не будет… Хочу, чтобы жив ты был… У брата есть кому и похлопотать за тебя, князь Борис – двоюродный братец тебе, а он у брата Петра в милости.
– Софьюшка! – только и вымолвил Василий Васильевич.
Он привлек к себе эту могучую женщину, и оба они зарыдали в объятиях друг друга…
XIX. Не разгоревшийся пожар
А Федор Леонтьевич Шакловитый уже начал то дело, в успех которого почти не верили ни неукротимая царевна, ни Голицын.
Он вышел из царевнина покоя страшно взволнованный.
Его лицо быстро изменило свое выражение, губы что-то шептали. Не кланяясь никому, с высоко поднятой головой вышел он из дворца. Там у крыльца его ждала свита – богато разодетые стрелецкие головы и дьяки стрелецкого приказа. Не взглянув на них, Шакловитый вскочил на подведенного коня и нервно рванул его за поводья. Видно было, что он волнуется, и все, бывшие с ним, успели заметить это.
– Эй, Шошин! – крикнул он, подзывая к себе одного из дьяков. – Поезжай рядом, поговорить нам надобно.
Шошин, сопровождаемый завистливыми взглядами, выдвинулся и поехал рядом с окольничим.
– Ну что, как у тебя там? – кинул ему Шакловитый.
– Все готово, милостивец. Повсюду стрельцы так и кипят; разожжены они так, что трудненько будет пожар потушить.
– Ничего, потушим, – небрежно ответил Шакловитый. – Не впервые ведь! Да, вот что: пусть сегодня, по двенадцатому удару с Ивана Великого, соберутся молодцы на Лыков двор… да пусть с пищалями придут, все как следует… А другие пусть соберутся на Лубянке и ждут…
– Ой ли! – воскликнул Шошин. – Стало быть, несдобровать Нарышкиным?
– Выходит, что так! – коротко ответил Шакловитый и сильнее погнал лошадь…
Ровно в полночь на Лыковом дворе в Кремле замелькали среди темноты ночи многочисленные фигуры. Это сходились стрельцы по зову Шошина. Шли без чинов, и скоро их собралось около тысячи. Однако они вели себя тихо; несмотря на такую огромную толпу людей, заведомо буйных, не слыхать было не только криков или песен, но даже и разговора.