– Как нога-то? Не болит больше?
– Ни капельки… А вода уже и не горячая, а просто теплая. Будто мы на мостике у прогретой лужи. И будто лето вокруг…
– Значит, у тебя осталась память о том лете, да? Бинокль…
– А вот и нет! Я его сразу Даньчику отдала. Мне-то зачем? У меня дома есть сорокакратная труба, папин подарок… А про лето у меня и без того осталась память. Меня стали звать не Машей, а Мишей, Мишкой. И всё мне стало можно… как стриженому Мишке. Из рогатки стрелять, по березам лазать и даже драться…
– Ты умеешь драться? – огорчился Мак. Почему-то не хотелось ему, чтобы она была… чересчур уж Мишка. Ведь с виду-то совсем не такая.
– А это и не надо уметь, – деловито объяснила Маша. – В драке главное – не бояться. Сцепи зубы, размахивай посильнее кулаками – противник и не выдержит… Танкоград в этом скоро убедился.
У Матвея шевельнулась мальчишечья солидарность.
– Маш, он ведь все-таки спас тебя…
– Ну… да. Поэтому я и лупила его не сильно, а слегка…
«Небось не очень-то он и сопротивлялся…» – подумал Мак. И спросил:
– А Данька? Наверно, был рад без ума от бинокля?
– Рад… Но главное не в бинокле. Он сделался как мой спутник. Не как ординарец какой-нибудь, а просто… мы всегда стали вместе. Он один раз сказал: «Если с тобой что-то случится, я тебя спасу не хуже, чем Танкоград…» А когда я уезжала, даже расплакался…
– И ты. Да? – в упор сказал Мак.
– Ну и что? Был конец лета, волосы отросли немного, я опять стала почти как девочка… Мак, давай выбираться на сушу, пора…
Мак выбрался первым, кинул на пол махровое полотенце для ног, принес из прихожей меховые туфли-шубенки.
– Надевай…
Маша почему-то снова сказала «ой», но послушалась. Потопталась.
– Пушистые какие…
Она тоже сходила в прихожую, стеснительно оглянулась, пощупала на батарее колготки.
– Еще не совсем высохли…
– Ну и подожди, не влезай в них: торопиться некуда. Я же обещал загрузить тебя домашней работой.
Она обрадовалась:
– Какой? Давай! Только знаешь что? Поставь мой мобильник на подзарядку! А то папа начнет звонить, разволнуется…
Мак поставил (подзарядники-то одинаковые). Потом повел Машу в большую комнату, которая называлась «столовая» (хотя обедали, как правило, в просторной кухне). Слева от окна стояла на журнальном столике елка. Большущая, под потолок. Искусственная, но очень похожая на лесную, даже с шишками. Казалось, что от нее тянет хвойным запахом. Тихо закачались, заискрились игрушки.