Декан факультета развёл руками: "Что ж, курсовую работу по "Энеиде" вам придётся прервать, но, надеюсь, что…"
"Я тоже надеюсь", – сказал я.
* * *
На рассвете 14-ого ноября 2012 года на базе под Иерусалимом нас поджидали армейские автобусы.
Было ясно – нас посылают туда…
Было понятно – этого не миновать …
"Дождись!" – наказал я мотоциклу.
За окнами автобуса пробегали кусты, белые домики, фигурки людей.
Я закрыл глаза и перед собой увидел –
70-ые годы новой эры.
Император Веспасиан.
Сгоревший храм.
Вспаханная земля на месте, где стояло Святилище.
Разорённый Иерусалим.
Иудеи, угоняемые в Рим.
Зной жёг губы, пыль поедала глаза.
Отчеканенная монета с надписью "Judaea capta"[4].
Открыв глаза, я подумал: "Никогда больше…"
Старик на обочине дороги поднял руку в приветствии.
Защемило в груди.
Вспомнились слова хорошего писателя: "Радость – продукт скоропортящийся, у печали – долгие сроки хранения"[5].
Кто-то вздохнул: "Что будет теперь?"
Кто-то отозвался: "Будет что-то…"
– Сержант, Богу доверяешь? – спросил Амос.
– А что?
– Хорошо бы, чтобы в эти дни Он был поблизости…
– Будет, – промямлил я. – Он всегда и везде. На то Он – Бог!
Автобус остановился.
Воздев руки к небу, Амос попросил: "Не оставь нас, Господи!"
"Только бы не спасовать!" – подумалось мне.
Юваль Лерман невозмутимо грыз печенье.
* * *
В полдень на огромный пустырь въехали тягачи, нагруженные танками, пушками, миномётами.
Мы замерли в ожидании.
Стирался день.
К вечеру, словно на картинах Монэ, воздух вобрал в себя последние блики солнца.
Накатила мгла.
Налетели комары.
Я представил себе лица граждан страны – чуть ли не в каждой семье резервист…
Колотилось сердце.
* * *
Из Газы выпрыгнула ракета, за ней – другая, а через семь минут три одновременно…
* * *
После полуночи Газу затрясло. Небо покрылось густым серым дымом.
Не было чувством жалости к врагу; беспокоила мысль: "Только бы бомбы падали куда надо, только бы ненароком не разворотить не тот дом, не тот подвал, не ту площадь".
Через четверть часа в мир вернулась тишина – округлая, мягкая, тёплая.
Воздух очистился от дыма и пыли.
Вновь выглянула луна и, немного выждав, расслабленно опрокинулась набок.
Слипались глаза.
Клонило ко сну.
Я оглядел сиротливо лежавший на земле спальный мешок, но спохватился – в любую минуту это может повториться…
Боец Николай принялся за стихи: