Когда они достигли верхнего погреба, девушка погрузила серебряный кувшин в бочонок с выдержанным вином и наполнила его.
– Этот бочонок почти опустел, – заметила она. – Нужно будет принести снизу другой.
– Где вы были, когда граф позвал вас?
Джиллиан подняла взгляд на капитана. Тот стоял, опершись на дверной косяк и наблюдая за ней с жалостью, смягчавшей выражение его лица. Только этого ей не хватало! Ничего хорошего это не сулило, разве что вызывало желание заплакать, – но она никогда себе этого не позволит!
– Ведь я уже сказала, что спала…
Гейтс с минуту разглядывал ее, прекрасно зная, что искусством притворяться она владеет не слишком хорошо и не умеет следить за выражением своего лица, на котором всегда было написано буквально все.
– Если Девон хоть на миг заподозрит, что вы ищете способа убежать…
– Вы же знаете, что у меня и в мыслях такого не было, – перебила Джиллиан, вытирая передником носик кувшина, и направилась к двери. Но сколько раз она размышляла об этом, мечтала об этом?! Не о побеге, – куда она могла убежать одна, с трехлетним ребенком на руках? Эдмунд – вот причина того, что она все еще живет, строит тайные планы и рискует жизнью, посылая сообщения Вильгельму Оранскому. Нет, она не собиралась бежать. Она надеялась покинуть Дартмут с высоко поднятой головой, опираясь на мощь нового короля. Короля, который благодаря ей знал всю правду о ее кузене.
– Куда бы я могла отвести его? – тихо спросила она, остановившись у подножия лестницы и с тоской глядя вверх, туда, где в своей комнате крепко спал ее малыш. – Я не могу вернуться к отцу. Да и не захочу никогда к нему возвращаться.
– Когда-нибудь… – Джордж подошел к ней сзади и положил руку ей на плечо. – Когда-нибудь он простит вас.
– Простит меня? – Джиллиан вскинула голову, чтобы лучше видеть лицо своего друга, и с горькой усмешкой вздохнула. Неужели каждый мужчина ей судья, даже те из них, кто не порицал ее? Да, у нее внебрачный ребенок, но разве это достаточная причина, чтобы отправить ее в ад? – А сколько времени потребуется мне, чтобы простить его за то, что он бросил меня и моего сына в жестокие руки кузена? И когда я смогу простить мою мать, которую заботило лишь мнение высокомерных аристократов из ее окружения, а не благополучие ее младшей дочери и внука?