Намеченную на 6 октября закладку крепости пришлось отложить из-за сильного ветра на следующий день, а 7-го, в первом часу пополудни, пушки «Кроншлота» возвестили о начале торжества: «…перво был молебен с водосвятием, и на молебне именовали Кронштадт, а по молебне наперед сам Е. В. изволил положить три дернины, потом Ея Величество Государыня Императрица изволила положить три дернины, после чего прочие все по одной дернине, а как положили все, то Е. В. угол отрезал, как быть больверку, а с Кроншлота учинена из пушек стрельба. Потом солдаты и матросы стали носить и класть дерн; а как положили в длину до указанного места, а в ширину по 8-ми дернин, тогда на том заложен солдатами и матросами был погреб, а знатным господам подношено было по бокалу хорошего вина бурговского»[107].
Так город на Котлине Петр назвал Кронштадтом – «Коронным городом».
Фронты главной крепостной ограды и впереди лежащих крепостиц располагались по бастионной системе голландского инженера М. ван Кугорна (1641–1704). Ж.-Б. Леблон создал чертеж укреплений Петербурга именно по этой системе. Правда, план этот в силу ряда причин не был осуществлен, но ограда главной крепости Кронштадта подобна леблоновской в Петербурге.
По мнению Б.А. Розадеева и его соавторов, причастность Ж.-Б. Леблона к составлению очевидна, хотя в официальных документах подтверждения этому нет. За это говорят и «общность композиционных приемов в решении планов Санкт-Петербурга и Кронштадта; регулярная планировка обоих городов и четкое зонирование территорий, и письма французского посланника де Лави, который 11 июня 1717 г., например, писал: „Работы по укреплению Кроншлота успешно продвигаются, и г. Леблонд получил от кн. Меншикова приказание отправиться туда, чтобы начертить план города, предполагаемого там к постройке“. Спустя же ровно пять месяцев он продолжает: „Царь осматривал работы, проведенные в его отсутствие в Кроншлоте, Петергофе и Стрельне, при этом терпение его подвергалось большому испытанию, и г. Леблонд почувствовал грустные последствия этого обстоятельства, но покровительство царицы удалило угрозу, и он вернулся в милость. Его Царское Величество, тщательно осмотрев все работы, наконец, по-видимому, остался ими доволен“»[108].
Петр справедливо мог считать, что Кронштадтская крепость теперь может надежно защитить Санкт-Петербург со стороны моря. Он говорил Меншикову: «Теперь Кронштадт приведен в такое состояние, что неприятель в море близко появиться не смеет. Инако корабли расшибем в щепы. В Петербурге спать будем спокойно»