– Да тут можно гулять и никуда не
выходить. Вон есть и лавочки, и беседка, – показывая по сторонам,
рассудила Тиона.
– Так нам с Лейтоном можно
перебираться сюда или нет?! – уже с шутливым возмущением воскликнул
Сир Бакки.
– Да перебирайтесь хоть сегодня!
– Вот это другое дело. Надо это будет
обязательно отметить, – потирая руки в предвкушениях знатной пьянки
обрадовался рыцарь.
Две работницы постоялого двора,
совсем еще молоденькие, мои ровесницы, покормили в конюшне овсом
лошадей и теперь, возвращаясь обратно в основное здание, откровенно
пялились на меня. Пройдя мимо они обернулись, еще раз с кокетством
посмотрели, что-то сказали друг другу и, засмеявшись, побежали. Тем
напомнили мне о уродских шрамах.
– Тьфу ты… Ну и дуры, – выругался Сир
Лэйтон.
– Да им Рей понравился. Разве не
понятно? – усмехнулся Сир Бакки.
– Издеваешься? – буркнул я в ответ, а
рука так и потянулась к шрамам, как будто их было можно чем-то
прикрыть. Пальцы коснулись бугристой кожи, сквозь которую начинали
прорастать пучки волос.
– Бакки прав, – вступилась за него
Тиона, – девушек привлекают молодые люди со следами смелости и
отваги. Вам, Рей, нужно убрать шрамы от огня. Их много и получается
перебор. Все остальное обязательно оставьте. Вот увидите, от
влюбленных девушек не будет отбоя.
Снова я слышал странные представления
об отваге и смелости. Оставлять на себе я ничего не собирался.
Случай с девушками лишь напомнил о том, что нужно будет побыстрее
избавиться от уродства. А пока приходится с ними ходить нужно
использовать мазь, купленную в Оршике. Пусть она и не заставляет
шрамы исчезнуть, зато помогает им разгладиться и тем сделаться
менее заметными.
Тем временем клерки закончили
обсуждать предстоящую сделку с хозяином «Трезубца». Старший из них
доложил, что подготовил договор и поинтересовался кто его будет
подписывать.
Кто-кто, конечно я. Сделка должна
была состояться сегодня. И сегодня же мастера должны были сюда
перебраться. Посему велел вести к хозяину «Трезубца».
В кабинете за письменным столом сидел
немолодой мужчина в дорогой тунике вышитой золотом. Мрачный вид
подсказывал о внутренних переживаниях владельца постоялого двора.
Когда осматривал его владения я же видел с какой любовью он все
обустраивалось. А теперь мужчина был готов все продать.