Так что во дворце, когда наше путешествие закончится, мне
придется запереть моего рыцаря в какой-нибудь кладовке и заставить
его показать мне мастер-класс на тему: «Что такое быть королевой».
Но это будет там, а сейчас я хочу немного растормошить Бернара.
Нужно учиться думать в будущем времени. Мне просто необходим будет
кто-то, с кем я смогу поговорить на равных. И так уж получилось,
что кроме виконта Фенора поблизости никого нет. Вот и посмотрим,
смогу ли я сделать из него не просто телохранителя, а человека,
хоть отдаленно напоминающего друга, на которого впоследствии я
смогу положиться.
— Бернар, — я поравнялась с виконтом. А вот интересно все-таки,
почему я приняла его сразу именно как виконта, а Артур у меня до
сих пор дальше простого рыцаря не продвинулся? Бернар в это время
внимательно посмотрел на меня.
— Да, Ольга, — на этот раз перед произношением моего имени не
было задержки, что меня весьма порадовало.
— Меня интересует, почему у всех дворян фамилии начинаются на
«Ф»?
— Что?
— Смотри, Фарли, Фенор, Фанирвиль, — последняя фамилия
принадлежала кренделю, в чьем домене я жила. Крендель был по
рассказам забавный, но я его ни разу не встречала.
— Это случайность, — Бернар улыбнулся. — На самом деле имена
дворян на какую только букву не начинаются, просто так получилось,
что у вас на слуху именно эти три. Что, кстати не удивительно. Да,
могу я узнать, а в чьем домене вы жили до встречи с Артуром?
— Она в древнем Храме жила, под покровительством вороватого
призрака, — Артур подъехал к нам, благо ширина дороги позволяла
ехать рядом. — Вот поэтому такая дикая. Когда мне понадобилась
помощь, Бог вытолкал ее мне навстречу. Гвен спасла мне жизнь и
решила, что пора бы к людям податься, не все же время воровскому
жаргону бывшего архивариуса внимать. Так что в вопросах геральдики
Кситиона, Гвен почти полный ноль.
Я повернулась и пристально посмотрела на рыцаря. Тот ответил мне
насмешливым взглядом. Понятно, Артур решил таким образом отомстить
за мои прошлогодние выпады в его сторону и заодно исключить
возможные вопросы о моем невежестве.
— Храм? — на Бернара было жалко смотреть. Он так удивился, что
теперь стало совершенно очевидно, ему нет еще и тридцати лет.
Просто суровое практически непроницаемое выражение лица, которое он
пытался сохранять все время, делало его внешне старше.