– Сколько времени?
Михаил Чарович вытащил на цепочке золотой «брегет», откинул крышку.
– До отплытия еще почти полчаса, без трех минут. Зачем тебе, Владочка? Мы отлично все успеем доесть. Нам еще должны принести бланманже и ликер. И мы, может быть, уговорим твою маму немного пройтись по пристани.
– Мне на почту надо.
– Отправить письмо? Что за блажь? Кому тебе писать?
– Моей школьной подруге, Анастасии Ланской. Мы состоим в переписке, но я давно не писала. А путешествие – отличный повод, чтобы возобновить переписку и…
– И письмо уже при тебе? Отдай мне, я передам.
– Нет. Оно… я его не закончила. Хотела дописать и отправить сразу…
– Не говори глупостей. Ты не успеешь, если будешь дописывать его в спешке. Лучше в каюте спокойно закончи письмо, а завтра утром на первой же остановке мы его и отправим. Не будем терять времени в ресторанах, а сразу отправимся искать почту.
Владислава прикусила губу. Она думала, что быстро добежит до почты, черканет пару слов на гербовой бумаге, опустит конверт в ящик – и станет ждать ответа. Казенная бумага должна убедить отца, что все серьезно. Что же делать, если отчим не собирается оставлять ее без внимания?
Громкий переливчатый рев прокатился над водой, ворвался даже в ресторан, заставив посетителей обернуться к двери.
– Мы опаздываем! – Владислава вскочила, от души благословляя эту случайность. – У вас, наверное, часы отстают.
– Нет, погоди, не торопись. – Отчим схватил ее за руку. – Куда бежишь?
Половина посетителей ресторана встала и направилась к выходу. Владислава с Михаилом Чаровичем вышли вслед за ними.
Они ожидали увидеть, как пыхтит и гудит их пароход, готовый пуститься в дорогу. Но навстречу, с верховьев, натужно пыхтя и тарахтя колесами, двигался другой пароход, такой же по размеру, с широкой двойной полосой по борту – широкой красной и узкой зеленой. Трубы и поручни были выкрашены в черный цвет, и даже металлические части тоже были в краске. На носу красовалась надпись «Цесаревич Андрей». Он явно торопился, и издалека послал предупредительный гудок. Потом еще один и еще. Они слагали какой-то ритм, и, услышав его, Михаил Чарович нахмурился.
– Требуют позвать представителей власти.
– Что? – не поняла Владислава.
– Если я еще помню морские и речные сигналы, это значит: «На борту больные. Опасно!»