Сидел и смотрел на меня так, как будто хотел сожрать вместе с мясом - или вместо него. Сожрать или сжечь - как и раньше.
Как в тот самый первый раз, когда он посмотрел так на меня.
Как в тот день, когда моя жизнь прошла очередную точку невозврата.
Точку, устланную белым ковром.
Пять лет назад и спустя сорок одну успешно поданную чашку кофе я споткнулась об этот взгляд, выжегший на моем теле физически ощутимое клеймо, от которого я, похоже, не избавилась до сих пор, и полетела вперед, прямо на драгоценнейший и пушистый белый ковер, вместе со своей косой, полыхнувшими щеками и кофе, который приготовила для генерального директора и его заместителя.
Об этом ковре ходили легенды.
Шептались, что его Веринскому подарил шейх. И он сделан из шерсти самых высокогорных и чистых баранов, которые только существуют на планете. Еще шептались, что ковер стоил целое состояние и был для владельца «Волны» символом истинного богатства, которое всегда необъятно, не запятнано и угрожающе прекрасно.
Еще поговаривали, что это какая-то адская психологическая закавыка, с помощью которой Михаил Андреевич проверял всех приходящих к нему в кабинет. Наряду с другими психологическими атаками: он то рычал, то наступал на собеседника, то, наоборот, становился угрожающе-насмешлив или холодно-сладок - о да, у Веринского был тысяча и один способ заставить своего собеседника усомниться в собственном здравом смысле. В том числе это безбрежное белое поле. И многие застывали перед этим монстром, боясь на него ступить; другие же наоборот, без сомнений шагали вперед; кто-то обходил по стенке, пытаясь проявить уважение к чужой собственности - Веринский был известным педантом и чистюлей, об его маниакальных требованиях чистоты во всех смыслах тоже ходили легенды.
И никто не знал, какое поведение "с ковром" самое верное - мужчина не говорил никогда.
Но все были уверены - выводы делал. А сотрудники тщательно проверяли обувь, перед тем, как зайти.
Самое что интересное, что во время собеседования я этот ковер даже не заметила. Только потом с ужасом вспоминала как прошлепала в своих далеко не чистых уличных ботинках. Но на следующий день, когда Нина показывала мне кабинет, никаких следов уже не было. Клининг, убирающий, как правило, по ночам, как в голливудских фильмах, где уборщик с плейером в ушах медленно передвигает свою тележку между офисными конторками и первым становится жертвой супер-злодеев, работал исправно.