Я с вялым интересом посматривал на дома и саму улицу, задерживаться здесь не собираюсь, прикрою от беды своих несчастных, которых, оказывается, только я и должен защищать, а дальше гори здесь все ясным огнем.
Фицрой даже не посматривает по сторонам, чего ради, уже весь город облазил и всех женщин перещупал, как хозяйка щупает кур, чтобы определить, когда снесут яйцо.
Я поинтересовался:
– Вон тот дом – постоялый?
Он кивнул.
– Да. Но мы там не остановимся.
Я подумал, сказал нерешительно:
– Вообще-то подыхаю с голоду. А королева, может, и не снизойдет до такой мелочи, как накормить провинциала.
– Присмотрись лучше, – посоветовал он. – Постоялый двор из двух отделений, видишь? Дверь левого забита досками. Говорят, постояльцы там просто исчезали. Не все и не всегда, но в какие-то ночи те, кто входил через эту дверь, никогда не выходили обратно.
Я спросил с пугливым интересом:
– А что стража города?
– Думаешь, – буркнул он, – там все не перетряхивали?.. Никаких следов. И снова месяцами вроде бы все в порядке, но потом снова…
– В моменты появления трех лун? – спросил я. – Или трех солнц?
Он посмотрел с иронией.
– Думаешь, ты один такой умный? Это первое, что всем приходит в голову. Нет, исчезали и при них, и без них. Никакой связи! В конце концов, как видишь, дверь просто забили.
Я ощутил нервную дрожь в теле, Фицрой поглядывает с интересом, я пробормотал:
– Не думай, не полезу… Во всяком случае, не сейчас.
Он криво улыбнулся.
– Вот-вот, это же самое и я себе. Весь мир обойду и все вина перепробую, тогда можно. Но не сейчас, не сейчас! Хоть и хочется.
Дома раздвинулись, как деревья на опушке, дальше просторная и вымощенная камнем площадь, вдали высокая ограда из металлических штырей, фигурно выкованные ворота с королевским гербом наверху, а дальше просматривается сад и широкие аллеи.
Мы подъехали к воротам шагом, чтобы не пугать гвардейцев, я издали помахал рукой.
– Привет!.. Так пропустите или кто-то сбегает за Картером? Это ваш начальник, если еще не забыли.
Гвардейцы переглянулись, один сказал нерешительно:
– Вас пропустим, а это… это с вами?
Фицрой ответил несколько обиженно:
– Да, это с ним.
Я кивнул, гвардейцы распахнули одну половинку ворот, мы проехали в сад, я сказал негромко:
– Не обижайся.
Фицрой фыркнул:
– На что? Подумаешь, для тупоголового я всего лишь «это»!.. Меня и похлеще называли.