Супруга графа Ардалиона была, как обычно, в строгом синем платье до пят и темной кружевной мантилье. Волосы длинные, темные, взор суровый, губы строго сжаты. Но, судя по тому, что руки ее были заняты, колдовать она не собиралась.
– Я сказала, пой! – Голос госпожи Хоколь был повелительным и звонким. – Королева желает послушать. Пой, нечисть полосатая!
– Ммне могу-уу! – провыл хатуль мадан.
– А сосиску хочешь?
– Очень! И ррыбку!
– Тогда пой! – Хоколь опустила карасика. – Направо иди и песнь заводи! Живо!
– Сказал, ммне могу-уу! Дуб нужен и цепь златая! Куда идти, если цепи ммнет?
– Я тебе покажу цепь! – пообещала госпожа Хоколь, снова поднимая рыбку. – В подвал отправлю с цепью на шее, и будет она не златая, а железная. Вот тогда и запоешь! – Она откусила от сосиски, прожевала и заметила: – Ммм… вкуснота какая… А тебе – крысы. Конечно, если поймаешь.
Фрейлины захихикали. Омриваль, добрая душа, пригорюнилась, – похоже, ей было жалко кота. Но обитательницы замка, даже сама королева, соблюдали правило: с госпожой Хоколь не спорят.
Ведунья заговорила, плавно помахивая то сосиской, то карасем:
– У нас в Хай Бории не капризничают и все почитают короля и королеву. Скажет королева: квакай! – будешь квакать. А не захочешь, так я помогу. – Она положила сосиску на стол и щелкнула пальцами. – Желаешь в жабу превратиться? Или в лягушку? Или все же будешь петь?
Лихо она его дрессирует, подумал Клим. Цирк дедушки Дурова, и только!
Хатуль мадан пошевелил усами, принюхиваясь то к сосиске, то к рыбке. Потом промурлыкал:
– В жабу ммне надо, не террплю жаб. Так и быть, спою. Но сегодня я ммне в голосе.
– Мы переживем, – пискнула юная фрейлина Дана. – Только песня должна быть про любовь!
– Непрременно, – согласился кот и, задрав хвост, взревел дурным голосом: – Мальчик хочет в Тамбов, чики-чики-чики-та!..
Две фрейлины лишились чувств, Омриваль побледнела, а госпожа Хоколь выронила рыбку. Кот тут же ее оприходовал.
Ведунья пришла в себя и гневно топнула ногой.
– Просили про любовь! Без всяких чики-чики! Другую давай!
– Это и есть прро любовь, только в дрругой рреальности, – сообщил кот, облизываясь. – И дрругих песен у нас тоже есть. Мрр… мрр… сейчас на писк настрроюсь… вот так: – Маррмеладный мой, я ммне пррава, поцеловала, обнимала…
– Ах ты, охальник! Издеваешься, да? – Госпожа Хоколь совсем рассвирепела и принялась делать затейливые пассы. – Нет, не в жабу, не в лягушку, а в червяка! И в болото, в болото! Жабам на корм пойдешь, мармеладный мой! Сей же час!